"Генерал А.И.Деникин "Очерки Русской Смуты" (Том второй)" - читать интересную книгу автора

и не только спасал, но сумел скрыть это от меня же. Я узнал об этом
совершенно случайно, присутствуя при подписании Романовским последнего
вызова, кажется уже на второй день корниловского выступления.
- Что ты делаешь? - спросил я его. - Ведь это моя обязанность.
- С какой стати я стану подводить тебя. Я уже человек обреченный, и
лишняя подпись разницы не составить. Ты же фактически в деле не
участвовал, и ввязываться теперь не имеет смысла."
Чем дольше я присматривался к Ивану Павловичу, тем ближе, роднее
становился он мне. И жизнь в камере текла мирно, беседы, оживляемые пылким
воображением Маркова и добродушной иронией Романовского, еще теснее
сближали нас в обстановке неволи и томления духа.
О прошлом говорили мало, больше о будущем. Помню, как однажды, после
обсуждения судеб русской революции, ходивший крупными шагами по комнате
Марков, вдруг остановился и с какой-то детской доброй и смущенной улыбкой
обратился к нам:
- Никак не могу решить в уме и сердце вопроса - монархия или
республика? Ведь если монархия - лет на десять, а потом новые курбеты,
то, пожалуй не стоит...
Эти слова весьма знаменательны: они являются отражением тех внутренних
переживаний, которые испытывала часть русского офицерства, мучительно
искавшая ответа: где проходить грань между чувством, атавизмом, разумом и
государственной целесообразностью.


ГЛАВА IX.

Взаимоотношения Быхова, Ставки и Керенского. Планы будущего.
"Корниловская программа".

Председатель следственной комиссии Шабловский принял поручение не от
Керенского, а от Временного правительства. Это обстоятельство и давало ему
довольно широкую свободу в определении "мер пресечения" и порядка
содержания арестованных.
Вмешательство Керенского не могло играть поэтому решающей роли, тем
более, что по ходу дела он являлся если не стороной, то, во всяком случае,
главным свидетелем. Тем не менее, Керенский требовал от комиссии
скорейшего выполнения следствия и ограничения его в отношении военного
элемента только установлением виновности "главных участников". Он понимал,
что если углубить вопрос о корниловском движении, то правительство
останется вовсе без офицеров.
Наружную охрану несла полурота георгиевцев - весьма подверженная
влиянию советов; внутреннюю - текинцы, преданные Корнилову. Между ними
существовала большая рознь, и текинцы часто ломанным языком говорили
георгиевцам:
- Вы - керенские, мы - корниловские; резать будем.
Но так как в гарнизоне текинцев было значительно более, то георгиевцы
несли службу исправно и вели себя корректно.
Неоднократно проходившие через станцию Быхов солдатские эшелоны
проявляли намерение расправиться с арестованными. Были случаи высадки и
движения их в город. Впрочем, такие неорганизованные попытки быстро