"Генерал А.И.Деникин "Очерки Русской Смуты" (Том второй)" - читать интересную книгу автора

доклады были дельные и интересные, иногда совсем дилетантские. Темы -
крайне разнообразные:
Кисляков докладывала например, стройную систему организации временного
управления с "вопросительным знаком" во главе, долженствовавшим изображать
фигурально диктатуру; Корнилов рассказывал о мартовских днях в Петрограде;
Никаноров - о торговых договорах и православной общине (приходы);
Новосильцев рисовал милую пастель на тему о русской старине и роде
Гончаровых; Аладьин делал экскурсии в область потустороннего мира. Никогда
не выступал Лукомский. Он только оппонировал или поддерживал высказанные
положения; характерной чертой его речи было всегда конкретное, реальное
трактование всякого вопроса: он не вдавался в идеологию, а обсуждал только
целесообразность. Его речь с некоторым оттенком скептицизма и обыкновенно
хорошо обоснованная не раз умеряла пыл и фантазию увлекавшихся.
Все разговоры сводились, однако, в конце концов к одному вопросу,
наиболее мучительному и больному - о русской смуте и о способах ее
прекращения.
Впрочем, политические идеалы вообще не углублялись и поэтому быховцев
не разделяли. Средством же спасения страны, не взирая на постигшую недавно
неудачу, всеми признавалось только одно - заключавшееся в схеме Кислякова.
День кончался обыкновенно в нашей камере, иногда с гостями, иногда в
беседе втроем: Романовский, Марков и я.
Иван Павлович Романовский.
Человек, оставивший после себя яркий след в истории борьбы за спасение
Родины.
Человек, олицетворявший собою светлый облик русского офицера и павший
от преступной руки заблудившегося духовно русского офицерства. Человек -
"загадочный"...
Это впечатление "загадочности" создалось действительно впоследствии
среди широкого круга людей, даже без предубеждения относившихся к
Романовскому, не имеет решительно никаких оснований в искренней, прямой
натуре покойного.
"Загадочность" явилась извне, как результат противоречий между
жизненной правдой и той тиной лжи, которую создавала вокруг него сложная
политическая интрига. Об этом - речь впереди. Тогда же личность Ивана
Павловича была кристально ясной и привлекла к нему общие симпатии.
Я мало знал тогда Ивана Павловича, но много слышал о нем от других, в
том числе от Маркова - его наиболее близкого друга.
Родился он в семье армейского офицера. Отлично окончил константиновское
артиллерийское училище и вышел в гвардейскую артиллерию; прослушал
академию генерального штаба и тотчас же, против желания начальства, уехал
на войну, в Манджурскую армию. Тогда уже впервые сложилась боевая
репутация "капитана Романовского" из многих мелких бытовых и боевых
фактов, о которых сам он никогда не рассказывал, но которые становились
известными в кругу людей, знавших его.
Потом служба в Туркестанском округе. Трогательные отношения,
установившиеся между молодым офицером и старым ветераном - генералом
Мищенко. Не смотря на разницу в возрасте, характере и мировоззрении, было
нечто удивительно близкое и общее в этих представителях двух эпох, двух
поколений русского офицерство: то особенное рыцарское благородство,
преломленное в многократной призме времени, но словно только что навеянное