"Евгений Дембский. Та сторона мира ("Оуэн Йитс" #1) " - читать интересную книгу автора

сомневаешься в справедливости приговора? А? - Он молчал. - Вот именно.
Газовая камера. Кроме того, исполняя приговор, я лишаю тебя шансов сбежать.
Я еще раз обвел помещение лучом фонаря, подошел к скамейке, на которой
лежала небольшая кучка консервных банок, и начал выбрасывать их через люк в
потолке. Киналья продолжал смотреть в ту точку, где я только что находился.
Казалось, он не слышал стука жестянок над головой и не понимал значения
этого звука. Покончив с ликвидацией съестных припасов, я сел на койку прямо
напротив него:
- А еще я бы порадовался от души, вместе с семьями детей, которых ты
убил, тому, что ты подыхал тут как минимум несколько дней... Без пищи, но с
водой ты мог бы тут сидеть и месяц. Это слишком долго. Без воды ты
протянешь неделю. А с этим ее количеством... - Я прицелился и нажал на
спуск. Канистра взорвалась, словно была заполнена слабой гремучей смесью.
Вода брызнула на стены, пол заблестел. Два луча света соединяли теперь меня
и Киналью - от фонаря и его отражения в луже на бетоне. - ...Может, дней
десять... Когда я уйду, можешь собрать ее в тряпки, потом попробуй пить
мочу, хоть что-то... - Я продолжал болтать, чувствуя, что он вовсе меня не
боится, и потому, вместо того чтобы вывести его и вызвать патруль, я
говорил и говорил, пытаясь выдавить из него хоть каплю страха, миллионную
часть того, что испытывали его жертвы. - У меня в машине банка
синтетического цемента и отвердитель - ты ведь знаешь, что это такое,
верно? Именно этим ты забил рот Бобу Кседару. Он твердеет в течение двух
секунд, и его никаким образом не удалить. Я вылью его на люк, а через две
недели дам знать капитану Вуди. Если хочешь доставить ему удовольствие,
выдержи эти две недели, хотя должен предупредить, что я отправляюсь в
небольшой отпуск и могу там задержаться, так что не настраивайся ровно на
четырнадцать дней, тяни, сколько удастся. Всегда есть шанс...
- Кто меня заложил? - прервал он мою тираду, прекрасно зная, что роль,
которую я сам себе назначил, мне никогда по-настоящему не сыграть.
Я пожал плечами, многозначительно качнул лучом фонаря и ничего не
сказал. Даже мертвому Киналье я не выдал бы имени осведомителя.
- Ладно, пошли. - Он начал подниматься. - А то тут с тобой со скуки
сдохнуть можно.
Я уперся руками в колени и оттолкнулся от койки. В то же мгновение он
прыгнул. Я нажал на спуск совершенно рефлекторно. В третий раз стены
подвала приняли на себя грохот "элефанта", колено Кинальи столкнулось с
пулей и переломилось назад, в стороны брызнули красные клочья, а Киналья
рухнул, как от удара бетонным тараном. Он упал на правый бок, согнулся и
схватился обеими руками за левое бедро, правая его нога была вытянута во
всю длину, но левая и так была сантиметров на двадцать длиннее. Когда его
отшвырнуло назад, она не успела за телом. Из того места, где несколько
секунд назад было колено, из бедра и отдельно лежавшей ступни хлестала
кровь и, быстро смешиваясь с водой, растекалась по полу.
- Наложи себе жгут, я особо торопиться не буду, - сказал я, хотя
говорить мне совсем не хотелось.
Я обошел продолжавшую увеличиваться лужу и поднялся по лестнице
наверх. Наложив старую, ржавую скобу, я закрепил ее куском медной
проволоки, валявшимся у стены, и вышел из дома. Пройдя полтора десятка
шагов, я обернулся и увидел, что от дверей ведут все менее различимые
красные следы. Сглотнув слюну, я несколько раз шаркнул подошвами по