"Виктор Делль "Базальт" идет на запад " - читать интересную книгу автора

С ней было легко. Так легко, как давно уже не было. Все ему нравилось в
этой женщине. Ее манера вести легкий непринужденный разговор, улыбка, то,
как смешно она морщила свой аккуратный носик, ее длинные тонкие пальцы,
когда она брала его за руку, стараясь подладиться под его широкий медленный
шаг. Свидание продолжалось, Нина Алексеевна не собиралась уходить, а ему
хотелось, чтобы она навещала его вновь и вновь, и он сказал ей об этом.
- Безумные поступки совершаются только раз,- улыбнулась она в ответ.
Ответила, насторожилась, ждала, что он скажет. С ее стороны было
безумием искать его, приезжать к нему на свидание. Кто он? Что он? Она не
знала о нем ничего. Увидела всего раз. Не находила себе места, когда его
увезли. Подобное с ней произошло впервые. Была жизнь в благополучной семье,
неудачное замужество, развод, учеба, работа. Все вместе - как что-то
однообразное, как пробегающие мимо вагоны длинного состава, после которого
остается только пыль. Но она верила. С девических лет верила в то, что
однажды, как - этого она не знала, в ее жизнь ворвется ветер. Он раздует
пламя такой любви, жара от которой хватит на все последующие годы.
- Я понимаю, что это глупо, но мне хочется, чтобы вы не уезжали
отсюда, - сказал Иван Захарович.
- Тогда мне придется заболеть, - шутливо сказала она.
- Другого не дано? - спросил Иван Захарович.
- Говорят, что табличек с указанием выхода нет только на том свете, -
ответила Нина Алексеевна. - Я найду выход. Буду приезжать к вам так часто,
как позволит работа.
Она остановилась, вгляделась в него пристально, сказала, снизив голос
до шепота: "Я люблю вас... Я ничего не могу поделать с собой".
Их встречи продолжались до осени. Болезнь не сдавалась. "Кризис
миновал, но вам не так просто будет выбраться, - сказал старик профессор при
очередном осмотре. - Забот о восстановлении здоровья, милостивый государь,
вам хватит на долгие годы, да-с". Слова профессора подтверждались. После
кризиса Иван Захарович почувствовал такую тягу к жизни, какой никогда не
испытывал. Все ему было в удовольствие. И бег, и плавание, и встречи, и
разговоры. Потом вдруг наступил спад. Не хотелось вставать с кровати.
Временами накатывалась подозрительность. Казалось, что врачи скрывают от
него что-то важное. Во времена спадов он настороженно относился к приходу
Нины Алексеевны. Думал о том, что ее признание в любви, частые приезды -
обязанность, которую ей вменили стараниями Григорьева, старика профессора,
заурядный медицинский эксперимент. В такие минуты он замыкался в себе.
Нина Алексеевна понимала его состояние. Когда ему было хорошо, она
старалась поддерживать тот легкий непринужденный разговор, который вела с
самого начала, когда же видела его подавленность - затихала. Слова заменяла
жестами. Легко дотрагивалась до его лица ладошкой, гладила по голове,
перебирая своими чуткими пальцами волосы. К осени он воспрял духом.

Из заключения
медицинской комиссии.
Октябрь 1933 года
"...рекомендуется санаторное лечение".

* * *