"Виктор Делль "Базальт" идет на запад " - читать интересную книгу автора

Гораздо позже в мыслях своих я вновь и вновь возвращался к событиям той
ночи. Оценивал эти события. Господин Синдо был слишком самоуверен, считал
себя эталоном совершенства, исповедовал страх и культ силы. Агентов
воспитывал по собственному подобию, готовил озлобленных одиночек. Но в
том-то и дело, что сначала в Индии, а потом и в Европе я не чувствовал себя
одиноким. Мне помогали рикши, грузчики, рыбаки. Даже когда, по мнению
господина Синдо, я был обречен, когда он выследил меня, готов был
расправиться со мной, ко мне на помощь пришли Григорьев, Карим-чайханщик,
другие помощники. Господин Синдэ настолько был уверен в своей силе, в своем
магическом воздействии на людей, что не обеспечил себе прикрытие в
Бендершахе( и поплатился. Мы победили. Хотя мне эта пооеда далась нелегко".

Из истории болезни
И.3. Семушкина.
Сентябрь 1932 года
"Нервная система находится в стадии крайнего истощения. Больной
подлежит госпитализации..."

Из рассказа
И. 3. Семушкина
"...После стольких лет борьбы оказаться в обстановке покоя. Я
расслабился. Эта расслабленность могла мне дорого обойтись. Наступило
безразличие. Не мог есть, спать. Врачи говорили, что мое состояние -
результат тяжелого заболевания, советовали взять себя в руки. Они же и
окружающие меня люди помогли преодолеть недуг. Не сразу, но здоровье мое
пошло на поправку. Широко раскрытыми глазами смотрел я на новую для меня
жизнь. Лучше всяких лекарств действовало внимание персонала, людей, меня
окружающих, их ненавязчивое, от души доброжелательство. И то еще
действовало, что очутился я среди своих. Это очень много".

Из давнего,
намеренно забытого
Было. День стоял пасмурный. Тучи плотно обложили небо. Ветер дул
порывами. Казалось, он трясет деревья. Хмарь за окном переплеталась с
душевным состоянием. Иван Захарович ощущал усталость. Но не ту, которую
чувствуешь после хорошей физической нагрузки, когда хочется потянуться до
хруста в суставах, другую, она мешала думать.
В палату вошла женщина. Невысокая, стройная, в белом халате. Очень
милое лицо. В лице что-то восточное. Такое впечатление скорее всего от
сужающихся к краю больших черных глаз. Ресницы густые и длинные. Сочные, без
следов помады, правильной формы губы. Чуть вздернутый нос. Голубые прожилки
на висках. Именно в этот момент выглянуло солнце. Оно отразилось в ручке
графина на тумбочке, разбежалось по стенам веселыми зайчиками. Осветило
женщину.
- Я ваш врач, - сказала женщина. - Зовут меня Нина Алексеевна.
Секунды еще удерживали солнце. Врач кивнула, Семушкин заметил небольшие
серьги с крохотными камушками, отразившими солнце, розовость мочек ее ушей,
которые сами, казалось, светились красноватым светом. От этого видения Иван
Захарович почувствовал тревогу. Но не ту, которую он знал раньше, в минуты
опасности, а другую, то ли неузнанную, то ли давно позабытую. Будто ждало