"Мигель Делибес. Письма шестидесятилетнего жизнелюбца " - читать интересную книгу автора

* [11] Типичный (англ.).

Вы абсолютно правы, я многого требую от внешности женщины, может быть
даже чересчур. Я безотчетно ставлю это качество выше других, и когда
отзываюсь "так себе" о какой-нибудь особе, то имею в виду исключительно ее
внешность и физические данные, а это значит, что прежде мыслящего существа в
нас говорит животное. Чего Вы хотите? Из грязи мы. Более того (к чему
лицемерить?): я, как уже говорил Вам раньше, предпочитаю породистое холеное
тело смазливому личику.
А вот Вы зато совсем не снисходительны, когда пишете, что я много
требую, да мало даю взамен, "других наставляю, да про себя забываю". Не
скрою, я низок ростом, приземист и никакой не Аполлон, однако в мужчинах,
мне кажется, это совсем и не важно. Мускулы нужны только кинематографическим
тарзанам да суперменам. Здоровому мужчине нечему завидовать у мускулистого.
Кроме того, мой жир распределен по телу равномерно, под гладкой, никогда не
знавшей сыпи кожей. При всей полноте во мне нет рыхлости, это, чтобы Вам
было понятней, лишь некоторая грузность, от которой еще можно избавиться.
Немного упражнений, умеренная диета, и, как только захочу, я с легкостью
скину килограмм пятнадцать. А потом, кому, скажите, мешает моя полнота? Ведь
я совсем один. Человек не должен жить один еще и для того, чтобы не
опуститься. Моя покойная сестра Элоина была очень строга в этом вопросе, но
привязанность заставляла ее видеть меня высоким и даже стройным. Ваше
мнение, конечно, вернее, не в силу требовательности, а ввиду его
объективности. Но, я думаю, в мужчинах надо обращать внимание на то, что у
них в голове, а остальное вторично. И потому меня обнадеживает, что больше
всего во мне Вам по душе интеллектуальный облик, который только
акцентируется, вне сомнений, новой оправой моих очков. Тут, в любом случае,
вы не заблуждаетесь, поскольку, если не считать недолгого периода службы
рассыльным, я в жизни не знал иных занятий, кроме чтения и письма. Мои руки
не способны ни к чему, кроме работы пером. Потому-то моим первым желанием,
после выхода на пенсию, стало научиться хоть что-нибудь делать руками, а
именно сеять и жать, так как для испытания себя на других поприщах было
наверняка поздно.
Я не знал, что Ваш сын учится на факультете информационных наук, ни тем
паче того, что для своей диссертации он интересуется предварительной
цензурой в первые послевоенные годы. Действительность была не столь мрачна и
достойна сожаления, как ему представляется, но, если он желает, мне не
трудно рассказать о принудительных назначениях директоров, отстранениях от
должности как мере предосторожности, сокращенных нормах типографской бумаги,
обязательных инструкциях, категорических запретах и прочем, хотя, откровенно
говоря, я посоветовал бы ему не ворошить прошлое, а устремить свой взгляд в
будущее. Задумывался ли Ваш сын о завтрашнем дне испанских журналистов? Меня
не удивляет, когда молодежь чувствует влечение к этой отчаянной, влиятельной
и рискованной профессии, однако правда состоит в том, что не все то золото,
что блестит. Знаком ли Ваш сын со статистикой "Фигаро", согласно которой
нынешнего числа дипломированных испанских журналистов достаточно, чтобы
покрыть все вакантные места, которые появились бы во всей Европе (!) вплоть
до двухтысячного года? Мрачная перспектива. И словно этого мало, сегодня
провозглашается, что свобода слова хороша сама по себе, без дипломов и
званий, иначе говоря, что для занятия журналистикой теперь достаточно будет