"Ги Де Кар. Зов любви " - читать интересную книгу автора

особенно Владимир, знали наизусть с давних пор. По отношению к заведению они
проявляли определенную честность, а посему пользовались исключительными
привилегиями. Здесь появлялось еще много других девиц, практически все,
промышлявшие в этом районе.
Несмотря на плотный график посещений, никогда не было суматохи. Хозяйка
презирала суету и не любила наблюдать из своего застекленного, как аквариум,
бюро сталкивающиеся пары,- это неуместно как для входящих, так и для
выходящих. И если черная мраморная табличка при входе обещала "горячую воду
и удобства на всех этажах", то она умалчивала о работе лифта, поскольку
такового здесь вовсе и не было.
Дело было поставлено хорошо и велось скрытно, без шума...
Днем на троне царственно восседала мадам, приговаривая проходящим
клиентам:
- Пожалуйте в восьмой на втором этаже... Семнадцатый тоже свободен, но
придется подняться на третий этаж.
Всего было двадцать комнат, по четыре на этаже. Две горничные, не очень
прилежные, но весьма разбитные, собирали плату с клиентов по прибытии в
номер и сразу после ухода приводили комнату в порядок; делать это надо было
быстро, как можно быстрее... Если простыни оставались хоть немного чистыми,
можно было обойтись без смены белья: достаточно было растянуть их за углы,
придав им немного невинности, и спрятать под покрывалами. Торопливым
клиентам было не до изучения деталей интерьера. У хозяйки же были свои
незыблемые принципы экономии.
- В нашем деле,- повторяла она привычно,- самое обременительное - это
стирка белья.
В двадцать часов приходил Владимир, чтобы сменить на посту хозяйку,
которая настолько доверяла старому обездоленному аристократу, что тотчас же
поднималась к себе на седьмой этаж, закрытый для посторонних.
Очень скоро Владимир оказался замечательным дублером хозяйки. Зная обо
всем, что происходило на всех этажах, князь мог проявить снисходительность к
человеческим слабостям, а мог и продемонстрировать твердость, если
какая-нибудь из девиц выбегала пожаловаться на неукротимого клиента.
- Мадам любит покой и требует скрытности,- отчитывал он вполголоса
разбушевавшуюся фурию.
Он обладал также бесценным качеством быть точным, как старый хранитель
провинциального музея. Точно в девятнадцать пятнадцать его высокий, слегка
согбенный силуэт появлялся в проеме входной двери, в накидке, отороченной
бархатом, свидетельнице непогод и долгих скитаний, накидке, в которой он,
наверное, отправлялся на балы санкт-петербургской знати, и которую он
сохранил, покидая Россию. Владимир помнил с отрочества, что благородный
человек не ходит по улицам с непокрытой головой, посему у него имелась
шляпа, и не какая-нибудь. Шляпы такого фасона исчезли с лица земли лет
тридцать тому назад; она имела сложную форму и называлась кронштадтский
цилиндр,- еще одно воспоминание о России; Владимир носил ее с редкой
элегантностью. В руке он держал небольшой чемоданчик, который мог содержать
в себе не иначе как сокровище: так бережно держал его князь... И вскрывал он
его только после ухода мадам, оставшись хозяином положения в бюро.
Тогда одно за другим на свет извлекались его сокровища: пара тапочек,
для ношения ночью, чтобы бесшумно проходить по лестницам и коридорам; термос
с чаем, заваренным самим князем под вечер в своей скромной комнатушке,