"Константин Дегтярев. Киллеръ для венценосной особы " - читать интересную книгу автора

Павловича.
Оно было прекрасно. Будучи весьма красивым мужчиной, признанным лучшим
среди всех европейских монархов кавалером, Александр Павлович постоянно
подвергался обвинениям в двуличии, как будто император имеет право на
искренность, особенно на публике. Сейчас, сквозь увеличительный прицел,
император выглядел домашним, умиротворенным, хотя и немного грустным. У него
было лицо философа, близкого к открытию смысла жизни. Сама мысль убить
человека в такую минуту показалась Иннокентию Андреевичу даже не
чудовищной - смешной. Провожая государя стволом, он любовался им, радуясь
сознанию того, что сейчас, столь странным способом, охраняет жизнь этого
милого, привлекательного человека. Но, помимо этого, Иннокентий Андреевич не
без интереса отметил в себе еще одно ощущение - гордости, власти,
способности управлять событиями. Одним движением пальца он мог бы совершить
переворот во всей истории мира, но - не совершал.
Император прошел мимо в двадцати шагах, так что через прицел можно было
различить мелкие морщинки вокруг глаз, обошел по дуге стог и начал
удаляться. Охлобыстин не отрываясь смотрел ему вслед через прицел, желая
продлить сладостное переживание момента своего, никому не ведомого, величия.
И в этот момент ружье выстрелило.
Возможно, Охлобыстин забылся, снял затекший палец со скобы и случайно
нажал на спусковой крючок. Или, быть может, соскочила какая-нибудь хитрая
английская пружина. Или в замысловатом аппарате предусматривался еще
какой-то особенный способ произвести выстрел, не нажимая крючка. Как бы то
ни было, вдруг ни с того ни с сего раздался негромкий хлопок, и приклад
мягко ткнулся в плечо, передав через этот толчок беспощадное движение пули в
стволе, неумолимо нарастающее по скорости, злое, безотносительное к
человеческой воле. Через долю секунды донесся чавкающий звук попадания во
что-то мягкое.
Фигура императора замерла на секунду, затем медленно, неестественно
исказилась, повернулась. Охлобыстин вновь увидел лицо - недоуменное, даже
испуганное. Бессодержательный взгляд скользнул по укрытию стрелка без всякой
задержки, успев, однако, ожечь оцепеневшего от ужаса Иннокентия Андреевича.
От переживания своей фатальной оплошности Охлобыстин надолго потерял
способность соображать в такт событиям; да и сами последующие события отнюдь
не способствовали здравому рассуждению.
Если бы пуля из английского ружья действительно попала в императора,
тогда... Тогда произошла бы совсем другая история, и она попала бы в
учебники. Но в том-то и дело, что Охлобыстин промахнулся, да еще как
промахнулся! И, вместо того чтобы коренным образом изменить судьбы России и
мира, эта злосчастная пуля обрушила всю свою судьбоносную силу на людей
маленьких, неприметных... Мало не показалось...
Между тем император огляделся, беззаботно махнул рукой и непринужденно
продолжил движение по тропинке, через минуту скрывшись за поворотом. Скорее
всего, туговатый на ухо Александр Павлович не расслышал негромкого хлопка
выстрела, а пулю, прожужжавшую над ухом, принял за пролетевшего рядом шмеля.
Словом, для него все обошлось - но не для Иннокентия Андреевича. Для него
все только начиналось.
Как только император скрылся, Охлобыстин дрожащими руками зачехлил
ружье, закинул сверток за спину, выбрался из стога и собрался было уже
опрометью бежать к лошади, дожидавшейся в лесу, как вдруг его остановил не