"Константин Дегтярев. Киллеръ для венценосной особы " - читать интересную книгу автора

аппетитное.
Такую причину суд счел вздорной и неосновательной. Рогова разжаловали в
рядовые и перевели в Кронштадтский гарнизонный батальон. Так бы он и сгнил
на гарнизонной службе, стоя до пришествия Господня в караулах у пакгаузов;
но тут, на его удачу, грянула война с Бонапартом. Батальон обратили на
пополнение действующей армии, причем Рогов сумел попасть в кавалерию. Он
отличился, быстро выслужился в офицеры, в ноябре 1812 года убил на дуэли
армейского прапорщика (это сошло с рук), а в апреле 1814 года в Париже
заколол вюртембергского капитана из состава союзной армии. На сей раз
произошел грандиозный скандал, Рогова едва не расстреляли, но вновь обошлось
разжалованием в рядовые. Что там у него произошло с прапорщиком, о том
история умалчивает, а вот капитан, как это достоверно известно, при многих
свидетелях дурно отозвался о квасе - мол, непонятный это напиток, пиво - не
пиво, а так, ерунда какая-то.
Вновь заслужить эполеты Рогову удалось только через восемь лет, после
открытия регулярных военных действий на Кавказе, а еще через год благодаря
протекции сразу двух министров - Гурьева и Нессельроде - он сумел вновь
перевестись в гвардию. Ходили слухи, будто бы в данном случае имел место
уникальный способ взятки: кулинарными рецептами. Возвращение легендарного,
почти литературного, персонажа произвело в столичных кругах немалый
переполох, и весьма скоро болезненно скромный от природы Рогов стал, сам
того не желая, заметной бомондной фигурой, окруженной сияющим романтическим
ореолом. О нем много рассказывали, еще больше сочиняли, он возбуждал
любопытство, страх и желание проникнуть в тайну. Однако далеко не каждый
храбрец решался завести разговор с Супом на кулинарные темы - судьбы
Дроздовского и вюртембергского капитана служили хорошим предупреждением для
разного рода шалунов.
Будучи сослуживцем Рогова, Охлобыстин оказался обреченным на близкое
знакомство с этим странным человеком. Весьма скоро выяснилось, что страшный
и ужасный Суп - в сущности, вполне добрый и не очень счастливый человек.
Пунктик по гастрономическому вопросу у него действительно имелся, но, уяснив
несложное правило никогда не говорить о еде, Охлобыстин научился вполне
сносно с ним уживаться - вплоть до того судьбоносного момента, когда
гастрономическая щепетильность Рогова не предстала перед трепещущим
Иннокентием Андреевичем во всем своем космическом масштабе.
Случилось это так. В июле 1825 года, как только над болотами рассеялись
звенящие облака комаров, император по заведенной с прошлого года традиции
выехал вместе с гвардией в Красное Село, на маневры. После городского
казарменного комфорта для гвардейцев настала веселая, но неустроенная
походная жизнь. Рогов, Охлобыстин и еще двое младших офицеров ютились в
одной небольшой палатке, заваленной к тому же наполовину громоздким
снаряжением: касками, кирасами, седлами, палашами и прочим кавалерийским
хозяйством. Скучать не приходилось: помимо собственно маневров и смотров, а
также сопутствующих этим мероприятиям попоек, немало хлопот доставляло
содержание почетных караулов около императорской палатки. На эту каторгу по
очереди назначались команды из обоих полков Гвардейской кирасирской бригады:
кавалергардского и лейб-гвардии конного. Однажды в такой наряд выпало идти
Рогову с людьми из его взвода; он вернулся особенно мрачным, молча повалился
на одеяло и сосредоточенно уставился в полотняный потолок.
- Случилось что-то? - полюбопытствовал Охлобыстин.