"Вячеслав Дегтев. Белая невеста (Романтическая повесть) " - читать интересную книгу автора

Рыбу тут ловили тоже своеобразным способом. Перегораживали небольшую
протоку загородкой из кольев, на берегу, на камнях, мочалили стебли ядовитой
"сонной травы" и бросали их в воду. Вскоре рыба всплывала вверх брюхом. Она
была как бы слегка оглушенная. Ее быстро собирали сачком, иначе через
несколько минут действие дурмана кончалось, и рыба уходила на глубину.
Вечерами мы играли с Педро на моей гитаре. Когда испанец впервые взял
семиструнку и попробовал, он чуть не отбросил ее с негодованием: что за
варварский строй, на ней же ничего невозможно исполнить путного? Но
"попробовав" несколько минут, вошел во вкус и, к своему удивлению и
удовольствию, уже через полчаса играл этюды Каркасси и щелкал от восхищения
языком. Как необычно и легко играть! А когда я сыграл некоторые вещички
Брамса, Педро был просто в восторге. Я изготовил ему гитару из панциря
броненосца, колки сделал из рогов антилопы. Индейцы называют такие
инструменты чаранго. А ансамбли из этих инструментов - марьячис. Струны на
его гитару изготовили из сухожилий, и поставил я их семь! Потом мы проиграли
с ним полюбившиеся вещички Брамса по нескольку раз, все двадцать пять
"венгерских танцев", а индейские детишки плясали вокруг нас, поднимая клубы
пыли... Вождь, глядя на это, лишь улыбался.
Вскоре мы поняли, что вождь и не думает отпускать нас. Мы жили на всем
готовом, всякий член племени старался выполнить любое наше желание. Нас
уважали. Кстати, Педро, заметил я, пользовался уважением гораздо большим,
чем я (особенно среди дам), так как борода у него была более густая и
длинная. Среди безбородых индейцев - борода знак особого почета. Мы лечили
их, учили детей испанскому и лингуя жерал ("общему языку"), на котором
разговаривает в Амазонии большинство бразильских индейцев и метисов. В
Амазонии есть деревни, населенные неграми и потомками индейцев и
негров -пардо, где сохранились даже африканские наречия, правда, нам такие
деревни не попались, и слава Богу, так как и негры, и пардо, утверждала
молва, не оставляют в живых ни белых землемеров, ни геологов, ни охотников -
жарят на кострах всех подряд, тем самым выражая застарелый протест против
давно исчезнувшей работорговли.
Мы жили, не напоминая вождю о нашем уговоре. По-видимому, его такое
положение вещей устраивало, и он даже начал намекать, что недурно бы нам и
семьями обзавестись. А однажды, видя, как я бросаю в речку бумажный
кораблик, поинтересовался: зачем? для чего? что сие означает? - и когда я
объяснил, что у истоков Великой Пальмовой Реки меня ожидает белокурая,
голубоглазая девушка, ходит к реке, высматривает в воде кораблики и
вылавливает их, вождь рассмеялся, хватая себя за бока, посмеялся вволю, как
над сумасшедшим, и сказал, вытирая слезы, чтоб я забыл свою бледнолицую,
которая уже наверняка похоронила меня, и предложил мне в жены самую красивую
девушку племени, если угодно - самую бледнокожую. А коль уж так хочется,
можно ее осветлить соком одного растения, волосы у нее станут еще более
светлые, чем у тебя... Мальчишкам, как стороной впоследствии до меня дошло,
приказал зорко следить за каждым моим шагом, вылавливать из реки кораблики и
сжигать их. Я понял, что надо бежать. Тем более что у нас с Педро зародилось
еще одно подозрение: а не для того ли вождь задерживает нас, чтоб сдать, в
случае чего, властям? Уж больно ласков и предупредителен он. А это не в
обычаях индейцев, не в их характере, у них, как у всяких примитивных
народов, не было понятия о благородстве. И однажды мы с Педро ушли в сельву
и не вернулись. Оставили даже карабин - все равно он в лесу был бесполезен,