"Ион Деген. Наследники Асклепия (О врачах и врачевании)" - читать интересную книгу автора

киевский хирург (по совместительству в ту пору популярный писатель) в
течение трех месяцев лечил сном больного с переломом бедра. Вероятно, он
считал сон такой мощной панацеей, что даже не осуществил пусть самой
примитивной на солдатском уровне иммобилизации отломков. Естественно, они не
срослись. В отличие от этого хирурга, кандидата медицинских наук,
работавшего хирургом во время войны, я, еще будучи юным солдатом, знал, что
при переломе необходима иммобилизация. Чем угодно. Деревянной планкой.
Ветками дерева. В крайнем случае - штыком. Солдату было проще. Юный солдат
не знал официального нервизма и того, что перелом можно лечить сном.
Хотя случай хирурга-кандидата-писателя произвел на меня убийственное
впечатление, кое-что из вдалбливаемого в меня учения о нервизме все же осело
в клетках моего тщательно промытого коммунистической пропагандой мозга. При
всем критическом отношении к этой так называемой науке, я изредка поддавался
ее влиянию.
Произошло это буквально в первые дни моей работы врачом. Молодая
женщина после ампутации обеих ног тяжко страдала от фантомных болей. Ноги
были ампутированы на границе верхней и средней трети бедер. Больная
жаловалась на то, что она сходит с ума от невыносимого жжения в стопах и
голенях. Предстояла операция - реампутация обеих культей. Я знал, что
причина фантомных болей - патологические изменения в концах ампутированных
нервов. И все же. Почему бы не попробовать гипноз. Правда, до этого случая я
никогда не занимался гипнозом. Но вспомнил, как сеансы гипноза проводила
профессор, преподававшая психиатрию, и решил попробовать.
Я попросил пациентку сосредоточить свое внимание на блестящей чайной
ложечке, долго беседовал, уверил ее в том, что она уснет на счете десять и
начал считать. Действительно, на счете десять пациентка уснула. Для меня это
оказалось неожиданностью. Мне трудно было поверить в то, что я способен
загипнотизировать человека. Сомнение было так велико, что я даже подумал: не
закрыла ли пациентка глаза только для того, чтобы не огорчить молодого
врача? Но следовало продолжить сеанс, что я и сделал. Оказалось, что больная
действительно уснула и уже в состоянии гипнотического сна внимала моим
наставлениям.
Сеансы повторялись. Больная засыпала уже при счете пять. Уменьшилась
интенсивность болей. Уже не было необходимости в наркотиках. Даже к обычным
обезболивающим средствам пациентка прибегала все реже. Реампутация не
понадобилась.
Я поверил в свои способности и все шире стал пользоваться гипнозом. Но
именно в случае, в котором гипноз мог оказаться самым мощным лечебным
средством, я не применил его по сугубо субъективным причинам.
В ту пору я был клиническим ординатором в первой клинике Киевского
ортопедического института. Работал я сорок восемь часов в сутки:
девятнадцать больных в двух палатах, плановые операции, шесть суточных
дежурств в месяц в травматологическом пункте института, раз в две недели
экзамены по разделу ортопедии, для чего приходилось реферировать до двух
тысяч страниц прочитанного текста. Кроме всего этого, нередко ночью
раздавался стук в дверь нашего общежития, находившегося этажом ниже клиники,
и нас срочно вызывали в травматологический пункт, так как кареты скорой
помощи доставляли пострадавших в очередной катастрофе, а дежурные не
успевали справиться с этим потоком. И вот при такой нагрузке, при таком
ритме нам добавили еще одно удовольствие: обязательные занятия по