"Ион Деген. Наследники Асклепия (О врачах и врачевании)" - читать интересную книгу автора

Павловскому нервизму.
Должен заметить, что со студенческой скамьи я с пиететом относился к
имени академика И.П. Павлова и к его учению о высшей нервной деятельности.
Но ЦК славной коммунистической партии избрал учение Павлова дополнительным
оружием в своей борьбе с различными враждебными идеологическими лжеучениями.
Почему-то еще одно дополнительное оружие - теории Лысенко и его клевретов,
свирепствовавшие в то время, вызывало у меня, мягко выражаясь, брезгливое
чувство. Кроме того, боролись еще с безродным космополитизмом. Следовало
быть абсолютным идиотом, чтобы под этим термином не разглядеть примитивный
антисемитизм. Но, вероятно, Центральному Комитету моей родной партии это для
чего-то необходимо было на тернистом пути к светлому будущему. К тому же,
космополитизм - не наука. Другое дело - учение Павлова. Мне было просто
стыдно, что вбиваемый в нас нервизм стал вызывать у меня такую же реакцию,
как "учение" Лысенко и борьба с генетикой.
Последняя точка в этой эпопее была поставлена во время лекции академика
Быкова, которую он читал в большом зале Киевского дома офицеров. Лекция была
обязательна для врачей. Я пошел на нее без принуждения. Быков был учеником
Павлова. На втором курсе института мы учили физиологию по учебнику академика
Быкова. Может быть, он действительно когда-то был ученым. Но пересыпанная
политическими декларациями ахинея, излагаемая академиком, была на уровне
ответа на экзамене студента-двоечника, которого сейчас погонят с барабанным
боем.
Когда академик умолк, из своего предпоследнего ряда хорошо поставленным
командирским голосом, услышанным не только соседями, я спросил:
- Кто же ты, Иисусе, если у тебя такие апостолы?
Осторожный смех одних и возмущенные взгляды большинства были реакцией
на мою выходку. К счастью, она прошла для меня без последствий. А ведь на
дворе было лето 1952 года. Но в досье, аккуратно собираемом на меня в КГБ,
она была зафиксирована.
И вот именно в это лето, в день, когда я был на амбулаторном приеме в
поликлинике института, ко мне обратилась молодая женщина с жалобами на то,
что у нее сперва нарушилась чувствительность, а затем и движения в пальцах
левой кисти.
Я тщательно обследовал больную и почувствовал себя не просто неучем, а
клиническим идиотом. Диагноз на основании увиденного - поражение всех трех
нервов - лучевого, срединного и локтевого. Но поражены они только на уровне
лучезапястного сустава. Следовательно, в этом месте должно быть какое-нибудь
повреждение. А рука была целенькой, без повреждений. И не только в этом
месте. Не доверяя себе, я снова обследовал больную с головы до ног.
Ни-че-го! Не может быть у больной такого паралича! Но ведь он есть!
Послал больную на рентгенографию шейного отдела позвоночника. Честно
говоря, не для того, чтобы обнаружить какую-либо патологию (судя по
клинической картине, ее не должно было быть), а для того, чтобы я смог
спокойно подумать в отсутствии больной. Рентгенограммы, как я и предполагал,
не дали никаких дополнительных сведений, а времени, даже будь его в десять
раз больше, оказалось недостаточно для появления каких-нибудь продуктивных
мыслей. Я проклинал себя за беспомощность и невежество.
Сам по себе паралич кисти у молодой женщины - трагедия. Но трагедия
умножалась многократно, так как молодая женщина была скрипачкой. И не просто
рядовой скрипачкой. Даже не просто солисткой. Через три дня она должна была