"Ирина Дедюхова. Последний дюйм" - читать интересную книгу автора

прямо с утра. Вызвали тачку и рванули!

Вот некоторые считают, что все гадалки и ведуньи нынче - поголовные
финансовые мошенницы. Лишь бы денег на людских несчастьях стрясти побольше.
А того народ не понимает, что ведь и компенсация какая-то требуется за то,
что на себя их сглаз принимают. Кто же из гадалок виноват, что народ нынче
стал до жути глазастый? Глазят друг дружку и глазят... Пока глаза не
повылазят.
Виолетта, как увидала маму с дочкой, да ихнюю фамилию у секретарши
прочла, так сразу же остудила их рвение побороть потусторонние явления нашей
жизни: "Извините, дамы, но я с такими сильными сглазами не работаю! Я,
простите меня, свое биополе сохраняю! Вам может помочь только основательница
нашего Ордена - Кургузкина Клавдия Семеновна. Если хотите знать, у нее мама
настоящей, форменной ведьмой была! Без всяких шуточек и регистрации в
налоговой инспекции! А дочка от мамы, как известно, словно яблонька от
вишенки - недалеко катится! Вот к ней и катитесь, если жизнь дорога!"

Ладно, что тачку, будто предчувствие сработало, не отпустили - тут же к
дочке Кургузкиной покатилися. Ну, добрались до места, сидят, ждут, когда
Кургузкина чакры перед сеансом прочистит и с предыдущей клиенткой
рассчитается. А та клиентка чего-то жмется, вполголоса намекает... И, чтобы
покончить с этим делом, Кургузкина ей громко за шторкой говорит: "Не
сомневайся, дорогая! Сгинет сам по себе, никакой мокрухи здесь даже не
потребуется! Уж чего-чего, а космические завихрения я устраивать умею. Иди
себе спокойно и готовь законный мой процентик с движимого и недвижимого
имущества".
Вышла из-за шторки такая вся замечательная дама. Чувствуется, что с
серьезным сглазом она к ведунье обратилась. Тут же за ней джип подкатил с
двумя холуями на запятках, вышла она, даже не взглянув на мать с дочерью. А
те поняли, что раз такого сорта публика Кургузкину посещает со своими
проблемами, которые без ведуний только мокрухой разрешить можно, то, значит,
и им волноваться на счет своего сглаза нечего. Успокоились они, одним
словом.

Вдруг мать дочку-то тычет в бок, мол, гляди, чего на подоконнике лежит!
А там такая коробочка красивенькая без дела валяется, хотя видно, что
старорежимная коробочка-то. И так лежит, что сама в глаза лезет. Причем
сбоку у ней надпись химическим карандашом: "Последний дюйм". Дочка-то не в
курсах была, конечно, а мать, когда еще сама дочкой была, кино такое по
телику видела. И роль там исполнял удивительно симпатичный одинокий мужчина
с мальчиком. Пацан, конечно, был так себе, чего-то все сопел, на самолетике
летал... А мужчина был весь такой представительный и запоминающийся. Сколько
раз потом эта мать хотела такого мужчину найти! Так ни с мальчиком, ни без
мальчика, как назло, не встретила. Ясно дело, сглазили ее.
Тут и Кургукина вышла из-за шторки с пением псалмов в хитоне с
фиолетовыми блестками, а мать все на коробочку эту таращится, головой
вертит. Кургузкина это терпела-терпела, да нервы-то тоже не железные.
- Что же это за дела, дамочка? - несколько склочно обратилась она к
Белле Юрьевне. - Куда вы, собственно пялиться изволите? Принимаю вас по
личной просьбе мадам Виолетты, отменив сауну и солярий, так все же понимать