"Ирина Дедюхова. Мы сидим на лавочке" - читать интересную книгу автора

совсем не соображающих, что, если творог сразу не скушать, то он закиснет,
и его придется свиньям скармливать. Почему-то, услышав про свиней, бабушка
нахмурилась, а Хиля захихикала в салфетку.
Пришли они в школу ко второму звонку, и ребята не успели списать у
Хили уроки. На математику, вместо заболевшей учительницы, пришел сам
директор. У Клавы в журнале были самые плохие оценки, поэтому с домашним
заданием он позвал ее к доске первой. Хотя задачку Клава написала
совершенно правильно, он поставил ей четверку, выразив надежду, что она
скоро совсем исправится. Окрыленная и обнадеженная она пошла на свое место.
А в Хилю уже летели бумажные шарики с требованиями тетрадок и прямыми
угрозами. Она сразу вцепилась в рукав Клавкиной формы. Директор шарил
пальцем по журналу, терять мальчикам было уже нечего, в широкую Клавину
спину народ в отчаянии тыкал циркулями и шипел: "Эй, ты, жирная! Скажи
жидовке, чтобы тетрадки нам отдала. Сама списала, а нас сейчас спросят! Мы
тебя на пионерском сборе по косточкам разберем, деревня косая!" Клава не
реагировала на болезненные уколы, потому что директор мог ее выставить из
класса, а тогда бы Хилька осталась совсем одна. Кроме Клавки с Хилей у
директора в тот день получили двойки почти все, поэтому Клаве пришлось
большой деревянной линейкой объяснять на переменке мальчикам, что давать
списывать уроки Хиля им не обязана, это даже не по-пионерски. Отдельно им
влетело за "жирную", "деревню косую" и "жидовку". Хмырь поимел наглость
утверждать, что жидовкой он называет Хилю совершенно правильно, потому что
так ее обзывает физрук, когда Хиля висит соплей на брусьях и на маты
прыгать боится. На что Клава сказала, что до физрука, конечно, ей далеко,
но Хмырь-то рядом, всегда под рукою. Вопрос был исчерпан, поскольку рука у
Клавы была тяжелая.
Зря Хмырь про эти брусья вспомнил. У Клавы после этого вдруг
испортилось такое хорошее настроение. Брусья в новой школе были
необыкновенно красивые - с лакированными перекладинами и хромированными
блестящими винтами, в которых можно было увидеть свое лицо - совершенно
худое, с впавшими щеками и глазами навыкате. Залезть на брусья физрук
Клавке еще ни разу не позволил, отсылая приседать в дальний угол зала.

* * *
Клава никогда не думала, что жизнь может перемениться в один день. Это
надо же, сунула кому-то в рыло - и вдруг все разворачивается перед тобой,
как на скатерти самобранке! Теперь она засыпала совершенно счастливая из-за
того, что у нее есть Хиля. А утром надо было только прибрать волосья,
покидать тетрадки в портфель и, наскоро позавтракав, мчаться к подружке.
После школы они с Хилей еще ходили в хоровой и рисовальный кружки. Правда,
рисовала Клавка плохо и посещала кружок только ради Хили, которая теперь
наоборот все рисовала и рисовала. Она изрисовала даже обои в квартире, за
что ей влетело от ихней бабки. Бабушка очень просила Клаву проследить,
чтобы Хиля больше не рисовала в тетрадках, учебниках и дневнике. Но Клаве
очень нравились Хилины рисунки, она обижалась на учительницу рисования,
когда та только укоризненно вздыхала, если, вместо невзрачной восковой
груши, Хиля, по доброте душевной, рисовала ей невиданные райские плоды.
Клава стащила у мамки старые журналы "Огонек" и выдергала из них все
цветные картинки для Хили. Таких картинок у них собрался уже целый ящик, и
они подолгу рассматривали его вдвоем перед школкой. Особенно Клава любила