"Юрий Владимирович Давыдов. И попал Дементий в чужие края..." - читать интересную книгу автора

снег на голову. Ночью в горах вихрем наскочили на караванщиков
персюки-разбойники. Кого порешили намертво, кого в полон забрали. Его,
Дементия, саблей посекли, по сейчашнее время рубец на темени, и тоже в полон
забрали. И пошла Настя по напастям... Продали его разбойники какому-то хану,
тот приставил лошаков да верблюдов пасти. Все бы ничего, жить можно,
год-другой жил, вдруг хан удумал обратить пастуха в басурманскую веру.
"Прими, - наседали, - прими нашу веру". Он отказывался, а его били почем
зря - страх вспомнить. Так-то в муках мученических протекло года три. Раз
сбежал - поймали, и опять били-убивали... Потом что же? Потом, значит, так:
налетели однажды на пастуха со стадом лихие наездники, все как есть на
аргамаках, а сами бородатые, зенки черные сверкают. Налетели и угнали стадо
вместе с ним, пастухом, и продали господину-сардару. Совсем недалече от
Багдада это было. Сардар опять же гнул: прими басурманскую веру. А он,
Дементий, по-прежнему: "Живот положу - отцам-дедам изменщиком не стану". И
опять его били, без пощады били, в дерьмо по горло закапывали, ногти рвали.
Уж он совсем приготовился богу душу отдать, но, спасибо, нашлась в имении
рабыня, из Грузии баба была, своя, крещеная. Она и пособила убечь.
Очутился Дементий в городе Багдаде. А город Багдад торговый, людный и
очень даже пригожий город; поселенцы тамошние тоже ничего, с виду, правда,
гордые, не подступись, но и гостеприимчивые, это так. Ну, в Багдаде случай
свел беглеца с христианским священником. Приютил, приветил. Долго с ним
думали-гадали, как, значит, домой, в Россию-матушку, вертаться. И
присоветовал батюшка держать путь в Иерусалим. "Там, говорит, рядом море
Средиземное, а в том море греческие корабли плавают, греческие же корабли в
Одессу ходят". Вот и потопал Дементий по горам, по долам. А в Иерусалиме
попутал его нечистый спознаться с капитаном Хилдоном...
Лакей, передвигаясь неслышно, нагар со свечей снимал, служаночка в
белом передничке лакомства господам подавала. Молодой баринок чай с ромом
прихлебывал, капитан Гривс сигару курил и портвейн попивал, а барышни,
"петербургские красавицы", ни к чему не притрагивались. И, когда Дементий
умолк, обе, комкая платочки, молвили:
- О, какая печальная история.
- М-м-м, - промычал капитан Гривс.
- О да, - согласился молодой Гривс.
Они о чем-то пошептались друг с другом и милостиво отпустили Дементия.
С того дня Цикулин зажил под крылышком "петербургских красавиц".
Помогать стал садовнику-индусу, подружились они, вместе двор прибирали,
цветники поливали. А барышни, завидев Дементия, ласково говорили, чтоб он не
грустил, подождал, а уж они непременно помогут ему уехать в отечество.
Минул месяц, Дементий забывать стал про Джемса Хилдона, как вдруг
капитан Гривс принес недобрую весть: "Бьюти" в Бомбее.


4. НАПОЛЕОНА ВИДЕЛ...

Мачты все укорачивались, будто их снизу топором подрубали, все
укорачивались, покамест в колышки не обратились, потом притонули вовсе, и
порт Бомбей схоронился за горизонтом. Ходуном заходил океан, прозелень его
расчертил белый барашек.
"Королевский гриф" мчал к югу, резал милю за милей, и корабельная