"Юрий Владимирович Давыдов. Водораздел" - читать интересную книгу автора

плавный напор - все дальше. И вдруг, рассвирепев, река кидается на горы
Митумбы, рассекает их ущельем и падает, задыхаясь, в зыбкие, радужно-мертвые
топи Упембы. Но реку не берет в полон эта зыбкая топь, и вновь с тугой
неодолимостью движется Конго вперед, к океану. Притоки, как вассалы-данники,
несут ей свои воды; их много, этих данников, они по обе стороны экватора, и
дважды в год празднует Конго паводок - в период тропических дождей в
северном полушарии, в период тропических дождей в южном полушарии.
Раздобревшая, могучая, она течет все дальше к океану.
Но Африке жаль расстаться с дочерью своей по имени Конго. Африка
обнимает Конго обрывистыми берегами. Конго, не покорствуя, убыстряет ход;
Африка, гневаясь, швыряет ей под ноги один порог, другой, третий... тридцать
два порога швыряет ей под ноги Африка. Несколько сот миль борется Конго с
каменными грядами, взметываясь пеной и рыдая, и Африка уступает, распахивая
берега. И тогда победно, горделиво потряхивая волнами, глубокая, широкая,
кофейная Конго наплывает на океан, вплывает в океан и скользит далеко-далеко
по малоподвижным соленым глубинным водам, далеко, на десятки миль, пока
наконец не смешивается с Атлантикой, сотрясающей континенты.
"Конго улыбается нам", - сказал Стэнли в тот солнечный, блистающий
день, когда пароход "Альбион" вошел в устье великой реки.
Но он не был склонен улыбаться Конго. У него свои счеты с этой рекой и
с проклятыми дикарями, населяющими ее берега. Сколько порогов на Конго выше
Матади? Тридцать два, и ни одним меньше. А сколько крупных кровавых сражений
выдержал он с конголезцами? Тридцать два, и ни одним меньше.
По фоб жизни не забыть ему семьдесят шестой и семьдесят седьмой годы,
когда он плыл вниз по Конго.
"Это наша река!" - орали дикари, стреляя из старых португальских ружей,
и шмелиный гуд свинцовых пуль-кругляшек перемежался злющим посвистом копий.
Здесь, на Конго, он околевал с голоду, задыхался в лесах, таких влажных, что
там могли бы жить рыбы; каждый час он ждал смерти и лишь с горсткой людей,
отощавших и отупевших, добрался до Бома, до нижнего Конго. О, Стэнли знает
цену этой реке, которая умеет так приветливо улыбаться под солнцем и так
сказочно мерцать под звездами.
Ему противны болтуны, считающие африканца за человека. Африканец? Что
такое африканец? Имеет страсть к наживе, не разбирая средств; ради
обогащения готов грабить, убивать, насиловать. Он не уважает ни человеческой
личности, ни какого-либо права. Так думает Стэнли.
Прошлое не повторится. Теперь за спиною банк Ротшильда и банк "Сосьете
женераль дю Бельжик", теперь в его распоряжении пароходы, винтовки, бочки со
скверным виски, куча всяческих припасов и молодцы, не боящиеся замарать руки
в крови.
Когда-то вниз по Конго к океану везли рабов. Три века кряду их
запихивали в трюмы парусников, отплывавших в Америку. Говорят, еще лет
десять - пятнадцать назад в Конго промышляла "черным товаром" фирма Режи...
Бог с нею, с работорговлей. Старая песня, вышедшая из моды, как и плавучие
тюрьмы под парусами. Зачем возить черных за океан, когда и тут, в Конго,
найдется дело! Разве в Европе не сбыть золотые слитки и жемчуг Конго? Разве
не ахнут европейские дамы при виде пятнистых леопардовых шкур, добытых в
Конго? И разве не хороша для галантерейных фабрикантов кожа крокодилов,
греющихся на серых речных камнях? А чудесная древесина - красное дерево,
тик, окуме? А пальмы, встающие из земли, влажной, как губка? Нет, зачем же