"Юрий Владимирович Давыдов. Большая путина " - читать интересную книгу автора

заплакал от стыда, от гнева, от собственной беспомощности. А ваш-то
кавалерист, что вы думаете? Кавалерист тем временем спокойно шарил под моим
тюфяком и под подушкой. А при мне вот только образок на груди (он и теперь
на мне): матушка, провожая, дала... Ну-с, пошарил этот мародер да и убрался,
ругаясь площадной бранью. А следом другой солдат заглянул. Гасконец,
помнится. Он принес мне воды и бисквитов...
Норов помолчал. Рассеянно поглядел вокруг. Снова принялся водить концом
трости по песку. И продолжал. Он не мог сказать, в тот ли самый день или на
следующий в Голицынской больнице расположился французский госпиталь. В
пустую палату, где лежал прапорщик, вошло вдруг много военных медиков. Они,
должно быть, осматривали помещения. Впереди шел генерал, седой, обстриженный
под гребенку, с властным голосом и жестами. Это и был сам Ларрей,
генерал-штаб-доктор, участник всех походов Наполеона, европейская
знаменитость, хирург. Он наклонился над Норовым, осмотрел его рану, коротко
сказал: "Молодой человек, я займусь вами". Ларрей сделал прапорщику
перевязку, пожелал скорейшего выздоровления и обернулся к помощнику:
"Господин Бофис, вы будете отвечать за жизнь этого молодца".
- И Бофис прекрасно управился. - Норов постучал тростью по деревянной
ноге. - Вот вам, дорогой Клот, и вся история.
- Н-да, - промычал Клот. - Видите, как бывает в жизни: знакомы вам
французы убивающие, знакомы французы исцеляющие. Надеюсь, вторые
предпочтительнее первых?
- Не только среди французов, - отвечал Норов.
Они поднялись и пошли по садовой дорожке. Клот-бей пригласил Норова
отобедать и только хотел было свернуть на другую аллею, ведущую в его
госпитальную квартиру, как из этой аллеи выбежал запыхавшийся араб. Он отвел
доктора в сторону и что-то испуганно и тихо ему сообщил.
- Да-да, - торопливо, сразу осевшим голосом проговорил Клот-бей. -
Велите заложить мою коляску, еду немедленно.
- Что случилось? - забеспокоился Норов.
- В Каир, в Каир, - ответил Клот. Он глянул на Норова, моргая черными
глазками, словно бы позабыл о своем госте, потом нахлобучил шляпу и тоном,
не терпящим возражений, сказал: - А вы, любезный друг, завтра же покинете
город. Я уж похлопочу об этом перед пашой.
- Но...
- И никаких "но"! Я проклятую гостью знаю. С нею шутки плохи! Простите,
все дорогой объясню, а теперь надо сделать распоряжения по госпиталю.


7

В кофейне близ пристаней собирались раисы - капитаны нильских барок.
Они держались степенно и важно, полагая, что Египет - это Нил, а Нил - это
раисы.
В тот знойно-тяжелый послеполуденный час, когда Норов и Клот-бей спешно
возвратились в Каир, раисы сидели в одной из кофеен близ каирских пристаней.
У раисов были пиастры и было свободное время. И капитаны щедро тратили
и пиастры и время, окутываясь дымом длинных трубок и потягивая шербет.
В числе капитанов, блаженствовавших в кофейне, был и Ибрагим. В отличие
от многих своих товарищей, речных капитанов, Ибрагим мог похвастать