"Юрий Владимирович Давыдов. Плау винд, или Приключения лейтенантов" - читать интересную книгу автора

Очнувшись, он почувствовал слепящую, как взрыв, боль в груди. Потом,
переведя дух, услышал стон: Прижимов уткнулся лицом в палубу.
Вся команда выскочила из кубрика. Доктор с Хорисом унесли Прижимова.
Коцебу побрел в каюту. Дотащился до койки - и снова потерял сознание. Боцман
накрыл его шерстяным одеялом и на цыпочках ринулся за доктором.
Коцебу долго не поднимался. Разбитая грудь болела нестерпимо. Он до
крови закусывал губу. Глаза его стекленели, лицо покрывалось потом.
Временами, когда боль стихала, одна и та же мысль жгла мозг: ужели не
удастся?! Ужели не исполнит главного? Он подумал: человек умирает, лишь
согласившись умереть. Нет, капитан отнюдь не согласен "отдать концы". Вот он
сейчас соберется с силами и встанет. Да-да, встанет... Бедный Глеб! Туго
тебе одному... Вот он сейчас поднимется... Кто злится на свою боль, тот
одолевает ее... Он опирался на локти. В глазах мутилось, он чувствовал на
лбу руку Эшшольца...
Двадцать четвертого апреля 1817 года открылись наконец снеговые главицы
гористой Уналашки. Два месяца простоял "Рюрик" в гавани.
К бригу ежедневно подходил баркас со свежей рыбой и говядиной. Присланы
были и байдары, и алеуты, и толмачи-переводчики - все, что просил капитан
прошлым летом.
Коцебу чувствовал себя дурно. И все же, когда наступил час съемки с
якорей, он вышел из каюты; он спокойно командовал. Однако уже через пять
дней плавания нестерпимая боль уложила капитана на обе лопатки.
Доктор опасливо посматривал на его побелевшее лицо с запавшими глазами.
Осторожно щупал пульс. Пульс слабел. Глубокий, продолжительный обморок. И
внезапно - судороги. Потом - кровохарканье. И опять - судороги.
Приуныли на бриге, не слыхать уж ни шуточек Шишмарева, ни вечерних
песен на баке. Какие там шуточки да песни... Все ходят на носках,
разговаривают вполголоса, и Петруха Прижимов, вздохнув, повторяет:
- Проклятое тринадцатое. Это, братцы, все одно что понедельник.
Обогнув остров Святого Лаврентия, моряки встретили сплошной лед, и
тогда Эшшольц напрямик объявил, что капитану нельзя оставаться не только
среди льдов, но и близ них, а ежели он будет упорствовать... Эшшольц умолк.
Коцебу потупился.
В ту ночь капитан "Рюрика" не сомкнул глаз. Желваки вздувались на серых
худых щеках. Нет, черт подери, он пойдет дальше. Пойдет или сложит голову...
Но что станет с "Рюриком"? Что станет с экипажем? Он в ответе и за корабль,
и за людей. Нравственно велик каждый, кто "полагает душу своя за други
свои". Однако велик ли тот, кто честолюбия ради обрекает на гибель
товарищей?

Глава 11
Забытая переписка

В небольшом эстонском имении Асс к югу от Везенберга* Крузенштерн жил
отшельником, но постам и молитвам не предавался.
______________
* Везенберг - ныне город Раквере.

Важный труд замыслил капитан первого ранга: подробный "Атлас Южного
моря", обширные к нему комментарии. На долгие годы затягивалась работа, но