"Юрий Владимирович Давыдов. Головнин " - читать интересную книгу автора

исполнительная власть вербовку осуществляла. Рослые констебли прочесывали
городские трущобы. "Гордых бриттов" волокли волоком, и добрая старая Англия
получала новую порцию защитников. И притом пожизненных. (В 1835 году срок
службы сократили до пяти лет.)
Галера и каторга - синонимы, матрос и раб - тоже. Английский флот
походил на огромную плавучую тюрьму. На глазах Головнина плавучая тюрьма
решительно и быстро обратилась в плавучую республику. Ее осеняли красные
стяги. Ее населяли предтечи потемкинцев.
Восставшие требовали смягчения варварских наказаний, изгнания
офицеров-иродов, регулярности увольнения на берег, увеличения нищенского
содержания. На кораблях возникли матросские комитеты; делегаты - по двое от
каждой боевой единицы - обсуждали свои действия. В Ширнессе матросы устроили
уличные шествия, братались с солдатами. Правительство первым делом лишило
бунтовщиков продовольствия. Восставшим, понятно, не хотелось пухнуть с
голоду, они блокировали Темзу, опустошали суда, следующие в Лондон или из
Лондона.
Темза была закупорена, восточное побережье - оголено. Де Винтеру,
голландскому адмиралу, ничего не стоило оставить постылый Тексель и грянуть
десантом. Такую же возможность получили и французы.
Правительство сознавало отчаянность ситуации. Лорды унизились до
переговоров с мятежниками, молили Петербург не забирать русскую эскадру и
тем оказать "Англии самую крупную из услуг, которые она когда-либо получала
от какого-нибудь народа и государства".
Иваны оказались свидетелями восстания Джонов. Однако свидетелями
безмолвными. Какие чувства владели русскими матросами? Недоумения или
затаенного восторга? Недоброжелательства или товарищества, хотя бы и
скрытого? Глухая стена, ни единого луча. Но подмеченная Бакуниным
"потребность бунта", несомненно, очнулась, не могла не очнуться при виде
матросской вольницы, при виде народных толп, взыскующих хлеба и мира, при
повсеместных толках об улучшениях и послаблениях. К тому же английские
матросы клялись, что они не королю противники, а плохим лордам
Адмиралтейства, плохим командирам. Этот "наивный монархизм" был по сердцу
русскому матросу.
Ну, а Головнин, другие офицеры? Можно наслаждаться Вольтером, читать и
чтить энциклопедистов, можно, наконец, пожалеть простолюдина, но мятеж, но
красный флаг, но свист и хохот черни - помилуй бог!..
Русские выручили адмирала Дункана. Тот остался у Текселя лишь с двумя
"верными" кораблями. Сэр Адам схитрил: крейсируя на виду у неприятеля, палил
из сигнальной пушки и поднимал соответствующие сигналы, будто бы командуя
эскадрой, которая вот-вот обрисуется на мглистом горизонте. Уловка удалась:
голландцы сидели тише мышей, хотя кот все еще не показывался.
"Котом" была эскадра контр-адмирала Макарова, младшего флагмана
вице-адмирала Ханыкова. А у младшего флагмана в 1798 - 1800 годах
флаг-офицером был мичман Василий Головнин.
Флаг-офицер - это вам не ютовый или баковый мичман. Это уже персона,
должность нешуточная. И почетная. Тут редко без протекции обходилось.
Головнин, помните, протекций не имел. Сам Михаил Кондратьевич Макаров
приметил его и приветил.
В старых наставлениях подчеркивается: флаг-офицер должен обладать
"полными и точными сведениями по всем частям корабельного управления и