"Юрий Владимирович Давыдов. Бестселлер" - читать интересную книгу автора

"Ялтой" - "Умба". Ревел пароход, надрывался - увозили зеков из порта Ванино
да в Магадан, на чудную планету. А "Умба"... Забыл, одна иль две трубы, но
трюмы не забудешь... Она из города Архангельска - на Соловки: ах, длинной
вереницей пойдем за Синей Птицей... Все это наше, родимое и, полагаю,
неизбывное. Но "Диоскуры"... Хм, приписана к Александрии; нагружена
египетским зерном. И что же? Сотник Юлий со своей командой конвоировал не
только Павла. Нет, на борту томились узники, числом немалым - двести
семьдесят шесть, как указал Лука, евангелист... Мы знаем, что сталось с
нашими. А эти, с "Диоскуры"? Кто след их обнаружит; не говоря уж о могилах,
они, как и у всех рабов, конечно, братские.
Теперь взгляните пристально на пристань. Когда он Савлом был, то был,
по-моему, плюгав и суетен. Совсем иное Павлом. Белобород и статен, величав,
спокоен. Пристукнув посохом, апостол улыбнулся, как моряк в минуту
возвращения на твердый берег, когда подошвы ног дают сигнал освобождения от
качки.
Явленье Павла свершилось без конвоя. Сотник Юлий отпускал апостола, как
отпускали зеков-анархистов проводить в последний путь апостола анархии
Петра. (Да-да, Кропоткина.) Сравненье, впрочем, хромоногое. Бутырское
тюремное начальство исполняло распоряженье высшего, и только. А
сотник-римлянин, что называется, по зову сердца. И если б зек сокрылся, Юлий
не сносил бы головы.
Корабль "Диоскуры" встал под разгрузку. Она продлилась неделю кряду.
Произошли престранные события, ничем не связанные ни с навигацией, ни с
коммерцией, ни с нарушением этапного порядка.
Франс, французский классик, в своем рассказе о Понтии Пилате все увязал
со встречей отставного прокуратора с давно знакомым соплеменником. На деле
было все не так.
Подагрик, возлежавший на носилках, после Христа не умывавший руки,
беседовал с апостолом-евреем.
Я видел собеседников с гостиничной террасы на фоне виноградников,
усталых от уборки урожая. Подагрик Понтий на носилках возлежал, апостол
Павел оставался пешим. Да, я видел их, как соглядатай. Но не слышал: мешали
горничные две сороки - чернявые головки и крахмальный фартук. Скажу вам
шепотом, смазливые. Однако каждый, кто со мной знаком, тотчас же догадается,
что суть не в этом.
Апостол, нет сомненья, "достал" (пронял) вельможу. Сужу так по тому,
что Понтий Пилат доселе, из года в год, в страстную пятницу, скорбя,
слоняется в горах Швейцарии. Чего он далеко убрел от этого Путело, пусть
объяснит Сергей Аверинцев.
А я, чтоб нить не потерять, вам сообщаю: на рандеву Пилата с Павлом
отсутствовал его биограф, евангелист Лука. Имел он поручение апостола.
Секретное. Но шлюпку нанимал легально и, нисколько не таясь, плыл к отвесным
скалам Капри. Рукой подать, но какова же цель? Ужель на виллу Горького? Лука
писатель, кажется, не пролетарский, хотя, конечно, его читал и пролетарий. И
все ж визит евангелиста к Алексей Максимычу - ну ни в какие ворота. А как
прикажете понять?

* * *

Обложные облака, расположившись на ночлег, гасили солнечные блики,