"Сергей Давыдов. Приключения Митьки-минера, мастера Сверлилкина и пастуха Калины " - читать интересную книгу автора

это дело втравливать... Но знаешь, Митька, в Ленинграде у нас такие пацаны в
народном ополчении с немцами насмерть дерутся! Однолетки твои. Двое со мной
были... Золото пацаны! Но я не к тому это. Ты если не сможешь, то скажи,
а... Ладно, ладно! Не сердись. Знаю, что ты за человек!
Так слушай. Фокусы мы не станем устраивать. Ты видел, сколько машин у
них сворачивает на развилке? Аэродром строят. Ровно в семь утра начинают
ездить, это я уже засек. Значит, мы с тобой должны примерно часам к шести
ставить мину. Почему к шести? Ночью там тоже ходят машины. Одиночные. Если
рванет ночью, то они успеют до утра навести порядок. А если утром, да ещё
когда колонна... На полдня им движение задержим!
Хорошо бы не одну, а хотя бы две мины воткнуть. Одна рванёт, они в
объезд, а тут ещё штучка! Но это мы с тобой ещё обмозгуем. Мы же не век одни
будем! Рванем раз, ну, два. Услышат же наши взрывы партизаны. Где-нибудь они
тут имеются.
Митька! Должен тебя сразу предупредить, если нас поймают... Понимаешь,
да?! Но и это не всё! Есть такая поговорка, парень: "минер ошибается только
раз". Тронешь не ту проволочку - и всё: взрыватель соскочит, детонатор
сработает, а дальше ты уже знаешь, что будет. Это тебе не сверло заточить.
Но главное, Митька! Главного я тебе еще не сказал... В селе живут
разные человеки. Есть такие, что только и ждут момента, чтобы уйти в
партизаны. Для них наши взрывы будут вроде сигнала в атаку. Но есть в селе
совсем другие люди. Нет, они, конечно, не предатели, фашистов ненавидят не
меньше нас! Но они... Понимаешь, Митька, они приспособились! Пока село
переходило из рук в руки, гибли люди, горели дома. Сейчас стало поспокойнее.
Гоняют немцы их на работу, так к работе они с детства привычные, это им не в
тягость, а так что... траву косить дают, землю пахать не запрещают.
Может, и нам, Митька, переждать, пока Красная Армия придет? Ты коров
пасешь, а я слесарю. Чего нам! Я - инвалид, ты - пацан сопливый. Как
говорится: "старики и дети"! Но чьи старики, а? Чьи дети?! У тебя отец погиб
на фронте, а у меня сын. И дочка в Ленинграде от голода померла. А я в
народное ополчение явился. Не сказал никому, что половины легкого нет, в
финскую еще застудился. Документы сейчас некому там проверять, все воюют.
Старики, мальчишки, инвалиды, не инвалиды. В разведку я попросился, а
послали в минеры. Тоже можно! Лишь бы к делу быть приставленным. Ещё лучше с
техникой дело иметь. Я тридцать лет с ней вожусь, вон сколько! Тебе
четырнадцать? А потом вот что случилось... эх-ма... ставил я мины за
Кировским заводом. Слыхал такой? Ну, бывший Путиловский. Немцы меня с
пацанами и окружили. Витя и Валера мальчишек звали. Рванули мы гранату,
чтобы в плен не сдаваться. Да меня только лишь контузило...
Что со мной фашисты делали... это я тебе потом расскажу... Живучий я
какой-то, что ли! Видят немцы, что ещё живой, надоел им, наверное, так они
меня в вагон-телятник и повезли. Повезли, повезли-и. В Германию, вроде бы.
Да я удрал из эшелона! Как? Тоже потом расскажу. Трудно, конечно, это не
сверло заточить... А потом я по селам пошёл. Нигде не задерживался, пока до
вас не добрёл. Подумать только, устроился здесь - и хоть бы что. Ха-ха-ха!
Посреди бела дня при немцах хожу... Спасся! Но знаешь, Митька... глаза вот
так зажму и вижу: детишки в Ленинграде, в Гавани моей на мостовых лежат.
Скрюченные. Снегом их замело...
Ну да ладно. Надо вот что продумать... каждый раз сюда ходить нечего.
Опасно. Да и мастерить здесь мне нечем, а повозиться как следует надо.