"Лев Иванович Давыдычев. Генерал-лейтенант Самойлов возвращается в детство " - читать интересную книгу автора

а коровы, например, или курицы игнорировали мои дружелюбные предложения. И
всё равно: даже к воробьям я обращался по привычке: "Давай лапу!"
Животных я оч-чень любил, но на змей до сих пор не могу смотреть без
содрогания, а в детстве меня трясло с головы до ног при одном виде
безобидных ужей. Однажды на рыбалке, заметив поблизости ужа, я и затрясся с
головы до ног от страха, но сделал шаг в его сторону и, закрыв глаза, тонким
голоском крикнул: "Давай лапу!"
Уж исчез, мальчишки вдоволь добродушно похохотали, а прозвище Лапа
пристало ко мне надолго.
Вспомнив всё это, я вновь ощутил себя маленьким и с этакой легонькой
грустью размечтался: а ведь как бы замечательно было вернуться в детство...
Я и не заметил в мечтаниях, как постепенно снова почувствовал себя предельно
больным, и зло подумал: "Какое ещё там возвращение в детство, когда тебе
грозит... Эх, поговорить бы мне со Смертью перед смертью! Я бы ей сказал!
Она бы у меня вздрогнула, старушенция безглазая! На фронтах меня доконать не
смогла, а сейчас, видите ли, задумала такую пакость!"
- Ты звал меня, генерал-лейтенант? - раздался негромкий, хрипловатый,
на редкость противный голос, щелкнул выключатель, зажглась люстра, и я
увидел... Вы только представьте себе такую... слова не подберу... картину,
что ли... Стояла передо мной, - а я лежал в кровати, - особа в огромных
чёрных очках, длинноволосая - этакая седая пакля до острейших плеч, - в
белой короткой юбке, чёрном свитере и красных сапожках. - Ты звал меня, я
здесь! - И она мерзко, с присвистываниями хихихикнула.
- Кто... ты... такая? - с трудом выговорил я, хотя сразу догадался, что
же это за особа передо мной. - Кто ты? - постарался я спросить как можно
грознее, чтобы придать себе храбрости.
- Я Смерть! И ты сразу узнал меня! - прохрипела она, села, закинув ногу
на ногу (то есть кость на кость), и продолжала, давясь свистящим смехом: -
Времени у нас с тобой не так уж много, но я тебя выслушаю и даже с некоторым
интересом. Только заранее учти, что все разговоры со мной бесполезны!
Решения мои окончательны и обжалованию не подлежат! - Она на некоторое время
просто подавилась своим наиотвратительнейшим хихиканьем. - Жаловаться на
меня некому! И некуда! - И хихиканье её переросло в этакий хрипло-свистящий
хохотище. - Ну-у-у-у-у!!!! - столь страшным голосом прикрикнула она, что
меня всего передёрнуло, чуть ли не затрясло.
Надо отметить, кстати, что как только эта особа назвала себя, я сразу
вроде бы успокоился. Если явилась Смерть, рассудил я, значит, дела мои
оч-чень плохи. Да что там -плохи! Хуже некуда. Тем более, что я знал: она
должна быть зла на меня. Ведь сколько раз я уходил от неё! Можно сказать,
убегал, уползал, увертывался!
Знал я и то, что она коварна, немилосердна, жестока, несправедлива и,
по моему глубокому убеждению, совершенно глупа. Но ещё больше подла,
конечно.
И, чтобы выиграть время, собраться с мыслями, сделать отчаянную, пусть
даже и бесполезную попытку ещё раз уйти, убежать, улизнуть, ускользнуть,
от-полз-ти живым от мерзкой и абсолютно незваной гостьи, я спросил:
- Почему ты так странно выглядишь? Я представлял тебя по рисункам из
старинных книг старухой в балахоне и с косой в руках, а ты модница какая-то!
Чего ты вырядилась?
- У меня выходной день! - гордо, самодовольно и хвастливо проскрипела