"Лев Иванович Давыдычев. Дядя Коля - поп Попов - жить не может без футбола " - читать интересную книгу автора

отличник. - Или половина с тринадцатью!
- Да сорок два, - пробурчал троечник, - даже я и то знаю.
И двоечница закивала головой: дескать, я тоже такого же мнения.
- Эх, Мышкин, Мышкин, интересно мне знать, кто научил тебя таким
неумным шуткам, - насмешливо сказала рассерженная и растерявшаяся
учительница. - А, может быть, ты запомнил, сколько будет хотя бы дважды два?
- Дважды два? - переспросил Шурик Мышкин и помолчал, всё ещё пытаясь
сдержаться. - По-моему, дважды два будет... пять будет дважды два! - очень
весело крикнул он и расхохотался.
Но тут даже никто и не рассмеялся. А троечник и двоечница глаза
вытаращили.
- Эх, Мышкин, Мышкин! - горестно воскликнула учительница. - Ты просто
хулиганишь, и это, признаться, на тебя не похоже. Не может же быть, чтобы
ты, полукруглый отличник, не знал, сколько будет дважды два!
- Я знаю, - с вызовом сказал Шурик. - По-моему, дважды два будет...
пять!
В классе раздался не хохот, а ропот.
Даже двоечница не выдержала, гордо выговорила:
- Четыре будет. Это точно.
- Дважды два, - Шурик повысил голос, - будет...
Класс замер, вытянув шеи.
- Пять! - закончил Шурик с достоинством.
- Ну, Мышкин, Мышкин... - Учительница с большим сожалением и не меньшим
удивлением покачала головой. - Ставлю тебе двойку. Буду разговаривать с
твоими родителями. Надо выяснить, что же это такое с тобой происходит.
После уроков Шурик впервые в жизни не пошёл домой, а отправился куда
глаза глядят, искал лужи, топал по ним, долго бегал за поливочной машиной,
вымок весь и, лишь когда замёрз, вспомнил, куда ему идти полагается.
Что же произошло дома, вы, уважаемые читатели, и представить себе не
можете!
Пока Шурик снимал грязные ботинки и мокрую одежду, дедушка восемь раз
протер очки, чтобы получше разглядеть эту невероятнейшую картину. А вернее,
дедушка просто-напросто не верил своим очкам. Обескураженный увиденным, он
слова вымолвить не мог.
- А я двоечку схватил! - радостно сообщил Шурик. - В таблице умножения
перезапутался. Не мог сообразить, сколько будет дважды два! Я думал, что
пять, а оказалось, что нет!
И на это дедушка от растерянности ничего не мог выговорить. И Шурик
впервые в жизни был предоставлен самому себе. Он не стал мыть руки. Он не
стал есть суп и котлеты с кашей. Он, как говорится, навалился на компот и
торт. Замечательно пообедал!
И лишь тогда дедушка спросил, убедившись, что очки не врут:
- Что случилось? Ты не болен?
Уж не знаю, где Шурик слышал такое выражение, но ответил:
- Я здоров как бык!
Это он-то? Похожий на воробышка?
- Допустим, допустим и ещё раз допустим, - дедушка всё никак не мог
прийти в себя. - Но почему ты весь грязный и мокрый? И как ты мог забыть,
сколько будет дважды два? В детстве я видел в цирке обыкновенного петуха,
так он, самый обыкновенный петух, знал наизусть почти всю таблицу умножения!