"Анна Дэвис. Такси!" - читать интересную книгу автора

обидное.
Я развела руками:
- Не работаю, приятель.
В ответ он показал средний палец. Я отвернулась.
Главный вопрос: а стоит ли Эми таких нервов? Я начинала думать, что
нет. Хотя мы встречались уже почти два года. Дольше были только Джонни и
Ричард. Джонни вполне управляемый (невероятно, но факт), и он не требует
слишком многого. И не учиняет мне допросов, как Эми. А у Ричарда не бывает
таких заскоков.
Эми хочется жить, усыновлять детишек и стареть вместе со мной. А мешают
этому два препятствия, и все по моей вине. Первое - я не признаю себя
настоящей лесбиянкой. Я постоянно твержу Эми, что с моей ориентацией не все
так просто. Меня привлекает личность, а не пол, и вообще она единственная
женщина, с которой я спала. Не объявлять же ей, что мне нравится трахать
мужчин и что я каждый день именно этим и занимаюсь. Вправлять ей мозги
бесполезно: она твердо убеждена, что в один прекрасный день я пойму саму
себя и осознаю свою подлинную ориентацию. И она этого ждет.
Второе препятствие - моя мать. Чтобы удерживать Эми на расстоянии, я
наплела ей, будто живу с престарелой матушкой, которая умрет, если узнает,
что я не девственница. Что уж говорить о лесбиянках. Эта легенда лишает Эми
возможности нагрянуть в мою квартиру, а мне дарит множество предлогов не
встречаться с ней слишком часто. Но, похоже, это оказалось ошибкой. Эми
сделала вывод, что причиной всех моих недостатков является матушка, и винила
ее во всех смертных грехах: в моей несговорчивости, в нежелании открыто
объявить себя лесбиянкой (она это зовет "сексуальной трусостью"), в моих
тяжелых сновидениях, в "эмоциональной холодности" - список можно продолжить.
Выслушивая тирады Эми в адрес моей властолюбивой, эгоистичной, хитрой
матери-садистки, я и сама почти поверила в ее существование. Эми считает,
что мать полностью наложила лапу на мою жизнь, и теперь дожидается ее
смерти, чтобы принять эстафету.
А может, и к лучшему, что Эми не усматривает своей вины во всех наших
неурядицах. Она помешалась на этой психодребедени - что поделаешь, каждый
забивает голову собственным дерьмом. Эми думает, что знает все и обо всех,
но не может разобраться в себе самой. Никак не поймет, что для нее быть
сторонницей моногамии - это все равно что регулировщику стоять на двойном
желтом. Это не в ее характере. Мнит, будто я не в курсе всех ее гулянок,
флиртов, ночевок на стороне. Да я их носом чую. Я все читаю по ее глазам,
когда она обрушивает на меня потоки грязи. Эми - беспросветная лгунья. Она
сколько угодно может плакаться, что мы видимся так редко, что мой дом закрыт
для нее и т. д. и т. п., - ее это устраивает не меньше, чем меня.
А что до моей мамы - она умерла, когда мне было пятнадцать.
Когда я приехала на Каффорд-сквер, было уже почти пять часов. К моему
изумлению, свободное место для парковки нашлось прямо возле дома. Почему оно
оставалось незанятым, выяснилось, стоило мне только затормозить: подул
ветер, и прямо на капот автомобиля посыпался целый град спелых каштанов.
Будь это Пэкхем или Бэлхем, мальчишки уже давно посбивали бы каштаны
палками, но здесь, похоже, детей немного. Наверное, их всех рассовывают по
пансионам или они просто слишком хорошо воспитаны, чтобы заниматься такими
глупостями. И куда девается шпана именно тогда, когда она нужна?
Я заперла машину, уворачиваясь от очередной лавины каштанов, потом