"Жюльен Давидье. Урожай простуды" - читать интересную книгу автора

предметное стекло микроскопа.
Вооружившись безразличием подаренным мне растением выросшим под
жестоким солнцем Курдистана отбросив в сторону медицинское арго я стал
пользоваться образами Бориса Виана представив себя в качестве городской
достопримечательности. Русские или американские туристы вступив на бульвар
Эдгара Кине услышат замечание гида: А сейчас господа вы можете посмотреть
атмосферу тоски Жюльена Давидье. Тогда респектабельный янки спрсит ее -
отчего же тосковал этот Давидье? от внутренего опыты эскурсовода будет
зависеть ответ: Тосковал от того что она ему не дала. или: Или тосковал от
того что в который раз случилось то о чем говорил Шекспир. - А о чем он
говорил? - Кто любит тот любим! ответит возможно она. Оторвавшись от
фантазий я взглянул на сокайфеника. Юный али пребывал в мусульманской
прострации. По закону противоречия я впал в иудейскую. Мне казалось что я
занимаюсь любовью со старым отцовским ундервудом и тот стонет от
наслаждения призывно передвигая каретку и щелкая клавишами. Из его жерла
вылетают листы с отпечатками моей крови рядом стоит араб в тюрбане
исписанном изречениями ларошфуко и как переворачивающий страницы нот перед
пианистом на концерте подкручивает катушку красящей ленты все время
повторяя - Подкрутить еще господин Сван? я слышу за спиной скандирующий
голос моей любимой: ДА! ДА!
мне начинает казаться что ее возгласы обращенны ко мне и исполненый
желания как автопортрет рембранта с саскией исполнен торжествующей
нежности.
Устремившись к ней я слышу раздраженную отповедь - Соломон не мешай мне
читать манифест дадаизма. не обращая на меня внимания она продолжает: Да!
Да время отдаваться и время отталкивать, время ласкать и время отказывать
в ласке, время просы! паться одной и время просыпаться с кем то, время для
Лафонтена и время для Сен Жон Перса.. Прерывая ее входит гайдук с палицей
в форме шестиконечной звезды и докладывает о том что пришел господин
Миллер как и было обговоренно до этого с госпожей: Брать ее господином
Миллером между четырьмя часами по полудни и половине пятого того же дня...
обрывая его в комнату врывается восьмидесятилетний Генри Миллер и
приветствует меня:
Шолом Иегуда бен Галеви! и как бы оправдывая свое вторжение продолжает
с плотоядной улыбкой "Ведь главное быть спонтанным не правда ли Иегуда?
сейчас я вопьюсь в секель твоей любимой и буду сплевывать афоризмами
похлеще Спинозы! ей это нравится а ты этого не умеешь. Исчезнувший араб
возвращается в мундире Кирасира держа за руку Анаис Нин она прижимает мою
ладонь к своей щеке и шепчет: Марсель зачем тебе быть шпионом в доме
траха. Позволь мне стать шпионкой в доме твоей любви! ведь я знаю о
нежности столько сколько знаешь ты. - Шантрапа, еврейское кодло! кричит
араб и закуривает сигару. я ложусь рядом с Миллером на фаллосе которого
примостилась моя любимая и шепчу ему на ухо: - Генри насрать мне на то что
вы с ней делаете лучше расскажите мне что вы имели ввиду сказав что гои
страдают без неврозов а для еврея мир как клетка с дикими зверями? -
Заткнитесь отвечает он-вы мешаете мне кончить. И вообще то я ожидал от вас
верлибра а не дурацких вопросов. ну ну держите член пистолетом. Я начинаю
плакать. Он сбрасывает с себя женщину , одевает белые кальсоны и
склоняется надо мной теребя старческими пальцами мои волосы и ласково
шепчет: Где же тот маленький глупый мальчик окруженный нелепыми еврейскими