"Эйв Дэвидсон. Истоки Нила (Авт.сб. "Феникс и зеркало")" - читать интересную книгу автора

кровяк.
- Потому что, - проговорил Мартенс, - я могу сказать вам, _что_. Я могу
сказать вам, _как_. Больше никто. Только я. И не только про книги, про что
угодно. Потому что...
Послышался странный шум, словно отдаленный шелест ветра среди сухой
травы. Розен обернулся и увидел смеющегося человека, остановившегося возле
них. Этот очень высокий, очень худой человек, с очень маленькой головой
был одет в бледно-коричневый костюм, и цвет лица у него был
светло-коричневый; он слегка сутулился. Он походил на богомола, а на
широкой синей поверхности его губы проступали усы в форме перевернутой
вверх ногами буквы V.
- Все тешитесь сновидениями, Мартенс? - спросил этот человек, и его
сухой смешок прозвучал словно шепот с присвистом. - Ворота из рога или
ворота из слоновой кости? [по древнегреческому поверью, сны, которым
суждено было сбыться, проходили через ворота, сделанные из рога, а сны,
которым сбыться не суждено, - через ворота из слоновой кости]
- Убирайтесь, к чертям, подальше от меня, Шэдвелл, - сказал Мартенс.
Шэдвелл повернул свою крохотную головенку к Розену и ухмыльнулся. "Он
рассказывал вам, как трудился над успокоительным сиропом старой миссис
Уинслоу? Как жаль, что наркотики Хэррисона сгубили это дело? Говорил он
вам, как трудился на старика Саполио? На старика Стэнли Стимера?
("Шэдвелл, вали отсюда", - распорядился Мартенс, упершись локтями в стол и
собираясь снова заговорить с Бобом.) Или он бормотал часами, словно старый
проводник с Замбези, утверждая, будто знает, где расположено Слоновье
Кладбище? Где мода зарождается, понять я не могу, - проговорил он
нараспев, - в бутылке иль у Мартенса в мозгу?"
Голова Мартенса, покрытая жидким слоем желтовато-белых волос, дернулась
в сторону вновь прибывшего. "Это, мальчик мой, Т.Петтис Шэдвелл,
презреннейший из всех людей на свете. Он занимается - на денежки из
собственного кармана, потому что никто ему в кредит и шляпы не продаст -
занимается так называемым исследованием рынка. Только вот чего я никак не
возьму в толк: кто, к чертям собачьим, станет его нанимать, раз уж. Полли
Эдлер ударилась в респектабельность? Шэдвелл, я тебя предупреждаю, -
сказал он, - канай отсюда. Я тебя вот покуда наелся. Больше ты от меня
никакой информации не получишь". Далее последовало красноречивое
изображение, чего еще не получил бы от него Т.Петтис Шэдвелл, даже если бы
умирал от жажды, а потом он скрестил руки на груди и замолчал.
Презреннейший из всех людей на свете хихикнул, запихал худую костлявую
руку в карман, вытащил оттуда пачку белых кусочков картона, скрепленных с
одной стороны, оторвал один из них по линии перфорации и вручил его Бобу.
"Моя визитка, сэр. Предприятие мое невелико, это верно, но оно постоянно
растет. Не воспринимайте м-ра Мартенса чересчур всерьез. И не покупайте
ему слишком много выпивки. Здоровье у него уже не то, что прежде...
впрочем, хорошим оно никогда и не было". И, рассмеявшись на прощание, -
словно зашелестела кукурузная шелуха, - он отправился прочь.
Мартенс вздохнул, слизнув последние росистые капельки с подтаявшего
ледяного кубика. "Я живу под смертным страхом и боюсь, что однажды у меня
найдется достаточно денег, чтобы купить столько бухла, сколько мне
хочется, и тогда я пойму, проснувшись, что проговорился этому василиску,
который вот только что ушел. Вы можете себе представить, чтобы кто-нибудь