"Гай Давенпорт. Аэропланы в Брешии (Из сборника "Татлин!")" - читать интересную книгу автора

способность уделять внимание трем вешам одновременно.
В конечном итоге, эта машина - не для сурового Леонардо, чья борода
переливается через плечо, чей разум занят Пифагором и тем, как научить
Цезаря Борджиа(60) летать. Эта конструкция скорее подходит Пиноккио -
размах его проказ с ее помощью только увеличится. Ее мог бы выстроить
какой-нибудь случайный колдун, старый искусник Дотторе Чиветта, о котором
друзья не слыхали ничего с тех самых пор, как вместе закончили университет
в Болонье. Он выстроил бы ее, как Гепетто вырезал Пиноккио - поскольку
образ ее уже дремал в материале, и не знал бы, что с нею делать, поскольку
самому пробовать - так артрит замучил. Лиса с котом украли бы ее,
поскольку не красть бы не смогли, и заманили бы в нее Пиноккио - просто
посмотреть, какие пакости получатся.
Блерио кругами гудел над ними, словно громадная пчела. По толпе,
очевидно, носился какой-то слух. Они поймали его на немецком. Кальдерара
разбился по дороге на представление. Везде виднелись встревоженные лииа.
Он летел на своем "Райте". При падении разбился сильно. При падении вообще
не разбился. Разбился "Райт". "Райт" можно отремонтировать за несколько
часов. Он еше полетит, нужно только набраться терпения. Единственный
итальянец во всем воздушном параде, так теперь что - итальянцам смотреть,
как в их воздухе летают сплошные иностранцы.
Он еще появится, наверняка появится, с достославно перевязанной головой.
Оркестр, доселе игравший ленивые вальсочки, грянул "Марсельезу" - дань
Блерио, явно собиравшемуся пролететь над большой трибуной. Женщины ёжились
и махали платочками. Офицеры отдавали честь. Все его видели как на ладони.
Вниз он не смотрел.
Он приземлится, услышали они, и сразу же взлетит снова. Красный
ветровой конус на мачте наполнился и затрепетал к западу. Мужчина в серой
федоре заметил, что ветер - так себе, и что Кёртисс непременно отложит
свою "Геральд Трибьюн" и полетит. Блерио летает практики ради,
предполагали они, из чистого удовольствия.
Теперь же все полетят за Гран-При Брешии. На трибуне зашевелились.
Офицеры и мужья объясняли это женщинам.
Габриэль д'Аннунцио, одетый в кремовую пиджачную пару с лимонными
полосками и жарко-розовый галстук, свидетельствовал свое почтение графу
Ольдофреди, председателю Комитета. Крутил поэтическим пальцем у себя над
головой. Граф ухмылялся и кивал ему, часто поглядывая себе через плечо.
Д'Аннунцио размахивал руками, размазывал раскрытую ладонь по груди и
вещал, словно вестник Софокла.
Кафка заметил, насколько он тош и мал ростом, и как точно напоминает
крысу.
Все задрали головы. Из ниоткуда возник дирижабль "Зодиак" и теперь
величественно подплывал к главной трибуне. Оркестр затянул невнятный гимн.
Горделивые немцы откинулись назад и таращились вверх, раскрыв рты. Двое
мальчишек подпрыгивали, будто на пружинках.
Дамы и господа поспешили к кипам сена. Фотографы нырнули к себе под
черные накидки. Яростный республиканский флаг Vereinigten Staaten von
Amerika(61) взмыл по шесту вверх, и как только его красные полосы и синяя
сетка звезд забились в воздухе Ломбардии, раздался рев, звучнее которого
они сегодня еще не слышали.
Пропеллер Кёртисса завелся с первого толчка. Сам пилот стоял подле