"Эйв Дэвидсон, Грэния Дэвис. Сын Неба (о Марко Поло) [И]" - читать интересную книгу автора

барс, с виду напоминал всего лишь (всего лишь!) неимоверных размеров
кошку, для которой человек был вроде мыши. Впрочем, знакомый облик
чудовища особого облегчения предполагаемой жертве - скорчившейся в подобии
норы и перебирающей свои лучшие нефритовые четки - не принес. Но при этом
мессир Никколо Поло только лишь испугался. И не более того.


Волею случая Маффео Поло и нервозный катаец - администратор похода -
бросились удирать в одном направлении. Кто из них первым услышал крик
потревоженного грифона, значения не имело. Оба беглеца тоже закричали,
обмениваясь отчаянными жестами. Потом натянули поводья, останавливая
коней, спешились и легли на землю лицом вниз. Кони не стали их дожидаться
и проверять истинность предания о том, что кониной грифоны не питаются.
Высоко вскидывая копыта, перепуганные животные понеслись прочь по
каменистой земле.
Тут следует заметить, что тот, кто первым описал грифона как отчасти
льва, отчасти орла, а отчасти змею, не только не заглядывал в "Комментарий
к Аристотелю по поводу категорий". Нет, человек тот, без всякого сомнения,
никогда не видел живого грифона. Грифон никоим образом не похож ни на одно
из хорошо знакомых и сравнительно безопасных животных. И пусть даже Солдан
в Новом Вавилоне, или Великом Кайро, порой держал у своего трона несколько
львов, а западные императоры частенько наряду с соколами приказывали
приручать и орлов, которыми они пользовались в волчиной охоте, - все равно
вряд ли кто-то мог бы назвать орла или льва хорошо знакомым и сравнительно
безопасным. Но почему-то все как один прекрасно знают, как выглядит
грифон.
Большинство из тех, кто хоть раз листал книжки с картинками, непременно
видели хоть один рисунок грифона. И насколько же все эти рисунки далеки от
реальности! Вспомнив об этом, Маффео вдруг задумался, а насколько близки к
жизни другие иллюстрации к "Бестиарию". Должно быть, они реальны ровно
настолько, насколько реальна сама жизнь в этих странных языческих краях...
Потом мысли Маффео обратились к тем летним вечерам, когда он сидел у
сводчатых окон библиотеки в Палаццо ди Поло, читая полный цветных рисунков
"Бестиарий", - жевал при этом жареные миндальные орешки и потягивал
красное вино из хрустального бокала местной, венецианской работы, с
золотой гравировкой фамильного герба Поло. Ах, эти легкие вина Венеции...
эти великолепные венецианские пиры...
И как же эти итальянские лакеи в роскошных ливреях (многие
второстепенные правители не привыкли носить одежды и вполовину менее
богатые) - как эти лакеи один за другим все носили и носили громадные
блюда с разнообразными яствами к инкрустированным мрамором пиршественным
столам. Вот крупная кефаль, вот четверть жареного быка, вот кролики с
полными брюшками приправленных пряностями яблок. Дальше - журавли, цапли,
дрофы. Ах, что за крылышко! Ах, что за ножка! Забивалось множество свиней
(чье мясо годилось только для слуг), чьи кости и копыта, проваренные
вместе с телячьими, шли на превосходный крепкий студень. А разве может
быть невкусен студень, к которому примешан толченый миндаль и знаменитый
розовый сахар с Кипра (сам по себе источник изумительного вкуса нескольких
вин)? Студень, достаточно плотный, чтобы стоять чуть ли не все пиршество,
высвобожденный из самых затейливых формочек - слонов и замков, кораблей и