"Рене Домаль. Гора Аналог (Роман об альпинистских приключениях, неевклидовых и символически достоверных)" - читать интересную книгу автора

На самом деле здесь было несколько мансард, между которыми были снесены
перегородки; образовалась длинная мастерская с низкими потолками, но хорошо
освещенная и проветриваемая: в самом конце ее было большое окно. Под окном
лежала груда пособий, обычных для кабинета, где занимаются физикой и химией,
а вокруг кружила кругом каменистая тропа, имитирующая самую непроходимую
горную: по обе стороны в горшках и кадках росли деревца и кустики, кактусы,
маленькие хвойные деревья, карликовые пальмы и рододендроны. Вдоль тропки
взгляду представали приклеенные к стенкам, нацепленные на кустики, а то и
просто свисавшие с потолка - все пространство использовалось здесь
максимально - сотни табличек. На каждой из них был рисунок, фотография или
какой-нибудь текст, а все вместе они составляли настоящую энциклопедию того,
что мы называем "суммой человеческих знаний". Схема растительной клетки,
периодическая система Менделеева, ключ к китайской письменности,
человеческое сердце в разрезе, Лоренцевы преобразования, каждая планета со
всеми характеристиками, ископаемые лошади, иероглифы майя, экономическая и
демографическая статистика, музыкальные фразы, представители благородных
семейств растений и животных, типы кристаллов, план Большой пирамиды,
энцефалограммы, формулы логистики, таблицы всех звуков, используемых во всех
языках, географические карты, генеалогические древа - в общем, все то, что
должно было помещаться в голове какого-нибудь Мирандолы XX века.
И тут, и там - в банках, аквариумах и клетках - экстравагантная
фауна. Но хозяин мой не дал мне задержаться и рассмотреть его голотурий,
кальмаров, водяных пауков, термитов, муравьиных львов и аксолотлей... он
увлек меня на тропинку (мы рядом едва помещались на ней) и повел меня
прогуляться по лаборатории. От легкого сквознячка и запаха карликовых
хвойных могло создаться впечатление, что мы карабкаемся по крутому
серпантину бесконечной горы.
- Вы же понимаете, - сказал мне Пьер Соголь, - что нам придется
принять такие важные решения, последствия которых отзовутся во всех
закоулках нашей жизни, и вашей, и моей, и мы не можем сделать это вот так,
ни с того, ни с сего, толком не познакомившись. Походить, поговорить, поесть
вместе - вот что мы можем сделать сегодня. Позже, я полагаю, у нас будет
возможность действовать вместе, страдать вместе - ведь все это необходимо,
чтобы, как говорится, "познакомиться".
Естественно, мы говорили о горе. Он обегал все самые высокие горные
массивы, известные на нашей планете, и я чувствовал, что, держась за концы
одной крепкой веревки, мы прямо сегодня же могли пуститься с ним в самые
безумные альпинистские приключения. В разговоре мы как-то перескакивали,
куда-то соскальзывали, делали виражи, и я понял, какой смысл был в его
картонках, вобравших в себя все познания нашего века. Эти тексты и рисунки у
всех у нас - в большем или меньшем наборе - в голове, и они создают у нас
иллюзию: мы "думаем", что думаем о чем-то очень высоком, научно-философском,
когда кое-какие из этих табличек группируются не слишком обычно, не слишком
ново, чисто случайно: то есть то ли сквозняк виноват, то ли просто-напросто
они всегда в непрерывном движении, подобно тому, как броуновское движение
заставляет шевелиться мельчайшие частицы, взвешенные в жидкости. Здесь же
весь этот материал был во всей очевидности вне нас; мы не могли смешаться с
ним. И словно гирлянду на гвоздике, мы нанизывали наш разговор на эти
маленькие картинки, и каждый из нас одинаково ясно видел механизм
возникновения мысли, как чужой, так и своей собственной.