"Наби Даули. Между жизнью и смертью " - читать интересную книгу автора

- Не беспокойтесь, - сказал он нам. - Из этих часов толк выйдет. Одни
верну фрицу, а двое других нам, - и заулыбался.
- Да, умелые руки нигде не пропадут, - задумчиво сказал Гриша.
Никита открыл карманную шкатулку и поставил ее перед собой. Вынув
миниатюрный молоточек, он постучал им по ногтю большого пальца. Потом
разложил перед собой часы. Посмотрел на них - то на одни, то на другие. Я
обратил внимание на его лицо: Никита на глазах помолодел. Вот так же
расцветает радостью гармонист, когда после долгого перерыва берет в руки
гармонь. Ведь всякий мастер находит в своей работе радость, наслаждение.
А мастеров в лагере много. Среди многотысячной толпы пленных можно
найти любого специалиста. Тут и часовщики, и кузнецы, и хлеборобы, и
инженеры, и врачи, и столяры, и плотники, - как много хорошего они могли
бы сделать для людей! А война оторвала их от любимых занятий и забросила
вот в эти лагеря, обнесенные колючей проволокой...
Металлический звон Никитиного молоточка точно разбудил ото сна весь
лагерь. Как будто люди только и дожидались, когда он застучит.
Через пару дней уже можно было видеть, как в бараках вытачивают из
дерева шахматные фигурки, мастерят из жести разную посуду, делают ножи. А
неподалеку от нас, в углу, какой-то совсем молоденький боец принялся даже
художничать. Это заинтересовало меня. Я подошел и присел рядом. На листке
бумаги была изображена женщина.
- Кто это? - спросил я.
- Мама, - сказал он. С листка ласково смотрела на нас еще молодая
женщина.
- Сходство здесь совершенное, - сказал художник. - С натуры я едва ли
так верно схватил бы ее черты...
Я поверил ему. Сын в неволе постоянно вспоминает о матери. Она всегда
у него перед глазами. Тоска не только нагоняет уныние, но и вдохновляет...
Мы оба задумались. Из дальнего угла барака доносятся звонкие удары по
металлу. Кто-то мастерит что-то, и чудится, будто каждым своим ударом по
жести призывает: <Жизнь, жизнь, приди к нам!..>
Я вернулся к своим. Гриша с Панченко ушли куда-то. А Никита успел уже
исправить одни часики.
- Ты послушай, как они ходят, - сказал он мне. Я поднес часы к уху.
Они шли очень хорошо.
- Замечательно, - сказал я.
- То-то, - произнес Никита с гордецой.
Мы оба посмотрели друг на друга и рассмеялись.
Вдруг Никита помрачнел. Он разом собрал все часы в пригоршню.
- Видишь? - сказал он, протягивая мне одни из них. - Прочти, что тут
написано.
На нижней крышке было каллиграфически выведено: <Учительнице и другу
Василисе Родионовне от ее учеников>.
Мне невольно представилась старая седая учительница. Словно я
когда-то знал ее, словно помнил ласковое прикосновение ее руки.
- Да, - протянул я со вздохом и ничего больше не мог сказать.
- В том-то и дело, что <да>, - начал Никита возбужденной
скороговоркой. - На грабеже наживаются. Убийцы...
Он задумался. Потом заговорил тихо, глядя куда-то вдаль:
- Узнать бы, где она теперь, наша Василиса Родионовна. А может, убили