"Наби Даули. Между жизнью и смертью " - читать интересную книгу автора

Я сел к столу. Но прежде чем приступить к еде, я счел нужным дать
ответ хозяину.
- Оставаться у вас я, конечно, не думаю, - сказал я. - Мне надо
добраться до своих. Если б вы подыскали мне какую-нибудь одежонку, я был
бы вам очень благодарен...
- Про это не беспокойся, солдатик, ешь, ешь, - принялась меня
потчевать хозяйка.
- А ты сам-то отколешний? - спросил хозяин.
- Из Татарии.
- Дети, наверно, есть? - вставила хозяйка.
- Да...
Тут хозяин перебил меня.
- До Татарии далеко, все равно как до восхода солнца. А там тебе еще
через самый фронт перебираться. Ну, перейдешь ты и фронт, а там, думаешь,
тебя так на родину и отпустят? Как бы не так. Дожидайся...
Он вышел на середину комнаты и заговорил снова, расхаживая взад и
вперед:
- Там, добрый ты мой молодец, на тебе винтовку в руки и марш воевать,
смерть свою искать! Жить надо. Солдат, поди, и без тебя хватает...
В эту минуту на улице затарахтели мотоциклы. Хозяин вдруг поспешно
сгреб стоявшую передо мной еду и протянул жене.
- Быстро на кухню! - приказал он ей.
Женщина ушла.
Хозяин выглянул в окно на улицу.
- Наши... - протянул он.
Уже нечего было и любопытствовать, что это за <наши>. Я узнал их по
треску машин. А вот черное нутро этого старика я разгадал только сейчас.
Перешагивая порог его дома, я подавил вспыхнувшее было недоверие, забыл о
<бывших людях>, поднявших сейчас голову. В этом и была моя роковая ошибка.
- Дайте мне какую-нибудь одежду, я уйду поскорей, - заспешил я.
Хозяин не успел еще и ответить, как из кухни появилась его жена с
какими-то вещами в руках.
Старик коршуном налетел на нее и вырвал у женщины одежду.
- Дура, есть у тебя голова на плечах или нет? - крикнул он,
замахиваясь на нее. - Увидят немцы, так они повесят тебя на самом высоком
столбе, да еще и меня с тобой рядом...
Он выбежал на улицу.
Дом превращался для меня в ловушку. Я решил выскочить в картофельное
поле и бросился к двери. Но она уже была заперта снаружи. Я метнулся к
окну. На улице, у самых ворот, стояли два немца.
И дня не побыв на свободе, я был опять схвачен.
Когда немцы выводили меня на улицу, мне хотелось взглянуть в глаза
хозяину, но он стоял ко мне боком. На руке у него повыше локтя я заметил
белую повязку. На ней чернела фашистская свастика.
Это был староста, назначенный немцами. Свободу, добытую ценой
стольких усилий, я потерял так глупо! Но сокрушаться было уже поздно.


СНОВА В НЕВОЛЕ