"Альфонс Доде. Бессмертный" - читать интересную книгу автора

довольно храбро стал в позицию.
- Господа, начинайте!
Да, за все бывает расплата. Он ощутил это всем своим существом перед
направленным на него неумолимым острием, которое еще издали искало его и,
казалось, щадило в первую минуту, чтобы тем вернее нанести удар. Его
собирались убить... В этом не было сомнений. Вытянув длинную, худую руку,
отступая под звяканье шпажных чашек, он впервые почувствовал угрызения
совести, что так подло бросил свою любовницу, ту, которая вытащила его из
грязи и вновь ввела в свет. Ему представилось также, что справедливый гнев
этой женщины и вызвал эту грозящую ему сейчас, настигающую его опасность,
которая словно взбаламутила все кругом, так что само небо, раскинувшееся
над его головой, стало вращаться и отступать в каком-то фантастическом
освещении. Он видел встревоженные лица секундантов и врачей, даже
растерянные жесты двух конюхов, размахивавших фуражками, чтобы отогнать
прыгавших лошадей, которым тоже хотелось посмотреть. Вдруг послышались
громкие, резкие голоса:
- Довольно!.. Довольно!.. Остановитесь!..
Что случилось? Опасность уже далеко, небо снова стало неподвижно, все
приняло обычное положение и окраску. Только у его ног, на истоптанной,
взрытой земле, большая лужа крови, от которой почернел желтый песок, и в
ней лежит распростертый Поль Астье с проткнутой насквозь шеей, заколотый,
как боров. В безмолвии оцепенения, вызванного катастрофой, на лужайке
продолжают чуть слышно жужжать насекомые, а лошади, оставленные без
присмотра, сгрудились в отдалении и любопытно тянутся мордами к
неподвижному телу побежденного.
А ведь Поль мастерски владел шпагой. Под его пальцами, как бы
слившимися с эфесом, клинок победно сверкал, взметался, спускался
стремглав, со свистом рассекая воздух, и устремлялся вперед, тогда как у
того, кто стоял против него, рука беспомощно и трусливо махала шпагой, как
вертелом. Как же это могло получиться? Секунданты скажут, за ними сегодня
вечером повторят газеты, а завтра и весь Париж, что Поль Астье, делая
выпад, поскользнулся и сам наткнулся на шпагу! Все это будет разъяснено
обстоятельно и точно. Но когда дело касается решающих событий человеческой
жизни, разве точность наших слов не находится в противоречии с нашим
внутренним убеждением? Даже для тех, кто был очевидцем, для самих
участников дуэли навсегда останется неясной, покрытой туманом та
критическая минута, когда вмешалась судьба и вопреки ожиданиям, наперекор
логике нанесла последний удар, прикрывшись темным облачком, всегда
окутывающим исход героических сражений.
Перенесенный в квартирку конюха, примыкавшую к конюшне, Поль Астье,
лежа на железной кровати, раскрыл глаза после длительного обморока и
прежде всего заметил литографию наследного принца, висевшую на стене над
комодом, на котором были разложены хирургические инструменты. Придя в себя
при виде предметов внешнего мира, Поль посмотрел на это жалкое, грустное
лицо с тусклыми глазами, выцветшие от сырости стены, и несчастная участь
этого юноши опечалила его как дурное предзнаменование. Но его душе,
сотканной из честолюбия и хитрости, не чужда была смелость. С трудом
подняв туго забинтованную голову, он спросил изменившимся, слабым, но все
таким же насмешливым голосом:
- Рана или укол, доктор?