"Дмитрий Дашко, Антон Перунов. Исправленному - верить " - читать интересную книгу автораприбывший задолго до начала испытаний, ощутил в себе мелкую нервную дрожь,
он жутко волновался, понимая, что другой попытки может и не быть. Чтобы немного успокоиться подошел к другим офицерам, представился, завел беседу ни о чем. Все ждали начала первого экзамена. Он был устным и затрагивал широкий круг предметов. Двери, за которыми заседала приемная комиссия, приоткрылись. Щеголеватый жандармский ротмистр с порога огласил первые пять фамилий экзаменующихся. Капитан-артиллерист Авалов перекрестился: - Ну, с Богом, братцы, - и неуверенной походкой зашагал к дверному проему. Вслед полетели пожелания удачи. Одинцов оказался в середине списка. Прозвучала его фамилия, сердце учащенно забилось. Он вошел в комнату, доложился по форме, получил билет и сел готовиться. Мысли разбегались. Тема была и простой и в то же время сложной, с массой подводных камней. Вопросы касались создания Государственной Думы первого и второго созывов и краткой характеристики представленных в ней партий. Через пятнадцать минут его вызвали отвечать. Одинцов четко отбарабанил официальную версию, не прибавляя от себя ничего лишнего. Экзаменаторы - в их число входили старшие адъютанты штаба корпуса и представитель полицейского департамента - откровенно скучали. Внезапно председатель комиссии, брыластый полковник Смирнитский, остановил его: - Не очень, - удивленно произнес Одинцов, не понимая, каким боком это относится к экзаменам. - Жаль, - полковник поморщился. - Но в любом случае эти строки должны быть вам хорошо известны. Смирнитский продекламировал: - Прощай, немытая Россия, Страна рабов, страна господ, И вы, мундиры голубые, И ты, им преданный народ. - Что скажете насчет этих стихов, поручик? Одинцов спокойно ответил: - Вы правы, господин полковник, Лермонтова не узнать сложно. Если не ошибаюсь, эти строки он написал в апреле 1841 года, когда служил на Кавказе. - Все верно, строки действительно принадлежат Михаилу Юрьевичу Лермонтову, - одобрительно кивнул жандарм. - И дату вы точно определили. Но все же хотелось бы узнать ваше отношение к этим стихам? - Боюсь, Михаил Юрьевич находился не в лучшем расположении духа. Трудно сказать, что двигало в тот момент поэтом, все же творческие люди не совсем от мира сего. Может, обида, душевное расстройство, что-то еще... Возможно, Лермонтов не догадывался, что даже после того, как навлек на себя справедливый гнев государя-императора и получил направление к местам новой службы, он не был брошен на произвол судьбы. Государь велел присматривать за строптивым чадом с той целью, чтобы с головы поэта даже волосок не упал, а ведь русская армия в то время вела кровопролитную войну с горцами, многие |
|
|