"Джеральд Даррелл. Зоопарк в моем багаже (про животных)" - читать интересную книгу автора

- Хорошо, - согласилась Джеки. - Когда идете?
- Завтра, если найду носильщиков. Позови Боба, скажи ему, что мы
наконец-то отправляемся в настоящую экспедицию. Пусть приготовит свои
змеиные ловушки.
На следующий день, рано утром, когда еще было сравнительно прохладно, к
дому Джона Хендерсона пришли восемь африканцев. Поспорив, как обычно, кому
что нести, они взгромоздили наше снаряжение на свои курчавые головы и
зашагали к Эшоби. Форсировав реку, наша маленькая колонна пересекла луг, где
мы так неудачно охотились на питона, потом вошла в таинственный лес. Тропа
на Эшоби петляла и извивалась между деревьями, вычерчивая зигзаги, которые
привели бы в отчаяние древнеримского строителя дорог. Иногда она пятилась,
огибая огромный камень или упавшее дерево, в других местах решительно
пересекала очередное препятствие, так что носильщикам приходилось устраивать
живой конвейер, чтобы перебросить груз через мощный ствол или спустить его
вниз по каменной стенке.
Хотя я предупредил Боба, что по пути мы вряд ли увидим животных, он
набрасывался на каждое гнилое дерево в надежде извлечь какую-нибудь
редкость. Мне давно надоело слушать и читать про "кишащий диким зверьем
опасный и коварный тропический лес". Во-первых, он не опаснее, чем наш
Нью-Форест летом, во-вторых, вовсе не кишит дичью и в каждом кусте там не
сидит готовый прыгнуть на вас злобный зверь. Конечно, животные есть, но они
предусмотрительно избегают вас. Пройдитесь через лес до Эшоби - вы не
насчитаете и десятка "диких зверей". А как бы мне хотелось, чтобы описания
были верны! Как бы хотелось, чтобы в каждом кусте таился "свирепый обитатель
леса". Насколько легче было бы работать зверолову.
На эшобийской тропе нам более или менее часто попадалась лишь одна
живность - бабочки, но они явно читали не те книги и решительно не хотели на
нас нападать. Всюду, где тропа ныряла в лощинку, на дне непременно струился
ручей, а по сырым, тенистым берегам прозрачного потока бабочки сидели
гроздьями и медленно взмахивали крылышками. Издали казалось, что берега
переливаются разными цветами, от огненно-красного до белого, от лазурного до
розового и пурпурного - это бабочки, будто в трансе, аплодировали своими
крылышками прохладной тени. Смуглые мускулистые ноги носильщиков наступали
прямо на них, и мы вдруг оказывались по пояс в кружащемся цветном вихре.
Бабочки беспорядочно метались вокруг нас, а когда мы проходили, снова
садились на темную почву, сочную и влажную, как фруктовый торт, и такую же
благоуханную.
Огромное, почти скрытое паутиной лиан старое дерево отмечало половину
пути до Эшоби. Здесь было место для привала, и покрытые испариной
носильщики, кряхтя и отдуваясь, сложили свою ношу на землю и сели в ряд на
корточках. Я раздал сигареты, и мы все закурили. В мглистом соборном сумраке
леса не было ни малейшего ветерка, дымок поднимался прямо вверх голубыми,
чуть трепещущими столбиками. Единственным звуком было неумолчное пение
больших зеленых цикад, которые сидели на каждом дереве, да откуда-то
издалека доносилось пьяное бормотанье стаи птиц-носорогов.
Мы курили и смотрели, как между корнями деревьев охотятся маленькие
коричневые лесные сцинки. У этих ящеричек всегда такой аккуратный и
чистенький вид, будто их отлили из шоколада и они только что вышли из формы,
гладкие, сверкающие, без единого изъяна. Двигались они медленно, осторожно,
словно боялись испачкать красивую кожу, и поглядывали во все стороны