"Джеральд Даррелл. Под пологом пьяного леса" - читать интересную книгу автора

выйдя за тебя замуж, я должна буду в свободное время пережевывать шпинат для
птиц, я бы ни за что этому не поверила.
- Но ведь это же для пользы дела,- робко вставил я.
- Нет, в самом деле,- мрачно продолжала Джеки, пропустив мимо ушей
мое замечание,- если бы кто-нибудь сказал мне об этом и я бы этому
поверила, я бы, наверное, ни за что не пошла за тебя замуж.
Она взяла блюдо со шпинатом, окинула меня уничтожающим взглядом и
отправилась в укромное место жевать листья. Все то время, пока Эгберт
находился у нас, он поглощал уйму шпината, и Джеки исполняла свою роль
поистине с терпением жвачного животного. По ее подсчетам, она обработала
таким образом около центнера листьев шпината, и с тех пор шпинат не значится
в числе ее любимых блюд.
Вскоре после прибытия Эгберта и его сородичей мы получили двух
зверьков, которые стали известны у нас под именем Страшных близнецов. Это
была пара больших, очень толстых волосатых броненосцев. Они были почти
одинаковых размеров и, как мы скоро обнаружили, обладали почти одинаковыми
привычками. Поскольку оба зверька были самками, напрашивалось предположение,
что они одного помета, если бы одного из них не поймали рядом с Лос
Инглесес, а второго - в нескольких милях от поместья. Близнецов поселили в
клетке с особым спальным отделением. Первоначально клетка предназначалась
для одного большого броненосца, но из-за недостатка жилой площади пришлось
поместить в нее двоих. Так как они были еще подростками, они устроились
очень удобно. Единственными радостями в жизни для них были еда и сон, и они
никак не могли насладиться ими в полной мере. Спали они обычно на спине,
свернувшись в клубок, громко сопя и раздувая при этом большие морщинистые
розовые животы; лапы их дрожали и подергивались. Сон у них был крепкий,
казалось, ничто на свете не в состоянии их разбудить. Можно было барабанить
по клетке, кричать через решетку, открывать дверцу в спальню и, задержав
дыхание (так как близнецы издавали специфический резкий запах), гладить их
толстые животы, щипать за лапы, трясти хвосты - они все равно продолжали
спать, словно находились в глубоком гипнотическом трансе. Наконец, в полной
уверенности, что только мировой катаклизм может вывести их из этого
состояния, я наполнял жестяную миску той отвратительной мешаниной, которую
они любили, и ставил ее в переднюю часть клетки. Как бы осторожно я ни
производил эту операцию, стараясь проделать ее без малейшего шороха, едва
только рука с миской появлялась в дверце клетки, как из спальни доносился
такой шум, словно гигантский дракон крушил клетку своим хвостом. Это
метались близнецы, стараясь перевернуться на ноги и, так сказать, принять
боевое положение. Тут нужно было бросать миску и поскорее отдергивать руку,
так как буквально через долю секунды броненосцы пулей выскакивали из спальни
и, тяжело сопя от напряжения, плечом к плечу проносились через клетку,
словно два игрока в регби, борющиеся за мяч. Они с разбегу ударяли по миске
(и по руке, если я не успевал ее убрать) и вместе с миской кувырком отлетали
в дальний угол клетки. Смесь из нарезанных бананов, молока, сырых яиц и
нарубленного мяса фонтаном ударяла в стенку и рикошетом попадала на спины
близнецов, обволакивая их серые панцири густой вязкой массой. А они стояли
среди всего этого хаоса, удовлетворенно хрюкая и урча, слизывая стекавшее у
них с боков месиво, или затевали ссору из-за куска банана или мяса, который
прилип к потолку, но, не выдержав неравной борьбы с силами тяготения, вдруг
падал на дно клетки. Видя их по колено в этом обилии пищи, трудно было