"Дина Данович. Страсти по Анне " - читать интересную книгу автора

перчатки, следовать за вами повсюду...
- Увольте! Я бы не вынесла постоянно видеть одно и то же лицо.
Но Егорушка не унимался.
- В средневековье, - сказала он, - был очень милый обычай. Рыцарь
служил замужней даме, совершал подвиги в надежде получить ее платок или
просто благосклонный взгляд. Высшим счастьем был поцелуй дамы сердца!
- Я слышала про эти обычаи. И знаю также то, что дамы средневековые
мылись два раза в жизни - при рождении и перед свадьбой. Как вы думаете,
приятно ли пахли их платки? Согласитесь, что романтика средневековья от нас
далека! Ко всему прочему, вы не уходите завтра в крестовый поход сражаться с
неверными. - Я взяла у Тани свое рукоделие. - Спасибо, Таня. Ты можешь
идти! - Я принялась раскладывать нитки.
- Но сам обычай потрясающе красив. Что у вас будет на платке? - спросил
он, присаживаясь к моим ногам.
Я убрала от его взглядов свою работу.
- Я суеверна, простите, не люблю показывать работу, пока не завязала
последний узелок. Вы же сядьте на место.
- Место рыцаря - у ног его прекрасной возлюбленной.
- Думаете, хоть кто-то в этом доме оценит по достоинству средневековый
романтизм?
Егорушка не видел в Александре Михайловиче помехи.
- Но вы же не расскажете своему строгому супругу о нашей маленькой
тайне!
- Боже, - вздохнула я, - при чем тут Александр Михайлович? Выбирайте
себе другую даму сердца, Егорушка! Я уже успела утомиться от вашей
трескотни!
После такой беседы Егорушка больше не пытался ухаживать за мною, и
слава богу. О его проделках я не рассказала мужу, чтобы он не сердился.

***

Встречалась я и с Вирсавией Андреевной, пока та не уехала в столицу.
Несколько раз мы с ней даже ездили вместе в храм.
Я немного отчужденно смотрела на молящихся, и меня не оставляла мысль о
том, что, по сути, все мы - язычники. И бога единого нет. Есть только
оболочка, а каждый придумывает себе бога по душе. У ревностного постника и
схизматика - грозный и карающий бог. У матери семейства - милостивый и
добрый заступник. У безродной любовницы известного графа - прощающий грехи
земные. Я еще не выбрала себе бога, потому, видно, и не могла упоенно
молиться, плакать перед иконами. За меня молилась Таня.
Вирсавия Андреевна преображалась в храме, черный платок ей необычно был
к лицу. Но и в молитве она оставалась молодой привлекательной женщиной,
чуждой религии.
- Вирсавия Андреевна, - спросила я ее по пути домой, - верно, что вы в
монастырь хотели пойти после смерти супруга?
- Да, Анна Николаевна, верно. Но потом поняла, что этот подвиг мне не
по силам. И не стала обманывать ни себя, ни других...

***