"Дороти Даннет. Путь Никколо ("Дом Никколо" #1) " - читать интересную книгу автора

за нанесенное увечье.
Юлиус проводил взглядом Клааса, которого уволокли прочь стражники.
Ансельм Адорне даже не взглянул ему вслед, и это было дурным знаком. Но
Адорне, подобно всем прочим, был слишком занят, помогая бородатому
флорентийцу.
А Саймон тем временем снял свой дублет из синей тафты и, скрутив его
жгутом, предложил даме, дабы та могла покрыть волосы. Получилось очень
красиво. Саймон закрепил его рубиновой застежкой, не переставая что-то
говорить. Через пару мгновений девушка улыбнулась, но как-то неискренне.
Если бы это было кому-то интересно, можно было бы задаться вопросом: почему
юная Кателина так настроена против своего спутника? Возможно, он не обращал
на нее внимания по пути из Шотландии и лишь теперь передумал? Или, напротив,
зашел в своем внимании слишком далеко? А может быть, она предпочла его
соперника, но теперь он вновь пытался ее отвоевать?
Об этом и размышлял Юлиус, исподволь наблюдая за Саймоном. Затем
решительно повернулся к тому спиной. Если бы не этот господин, они с
Феликсом и Клаасом могли бы ускользнуть незамеченными... Стряпчему даже не
пришло в голову, что Саймон вмешался в происходящее отнюдь не случайно и не
просто со скуки. А ведь Юлиус знал нравы этого города...
И еще он знал, как знал и красавчик Саймон, кто из них троих в конечном
итоге пострадает сильнее всех прочих.

Глава 2

Все глубокомысленные доводы, которые приводил Юлиус начальнику стражи
по пути в Брюгге, оказались тщетными. Ничто не избавило их с Феликсом от
тюрьмы. Их посадили под замок еще до полудня. Хвала небесам, его
нанимательница, матушка Феликса, находилась в это время в Лувене. Юлиус
отправил послание и немного денег Хеннинку, управляющему красильней в
Брюгге, и еще троим людям, которых он считал перед собой в долгу. Теперь
оставалось лишь надеяться на лучшее. Впрочем, похоже, они с Феликсом мало
кого интересовали. Единственным виновным считали Клааса.
Первые известия о нем они получили лишь ближе к вечеру. Тюремный
надзиратель, заглянув через решетку, поведал, что их юного друга водили на
допрос.
- У парня-то, похоже, не все дома: целый оборот часов он ни о чем
другом говорить не мог, кроме охоты на кроликов. Конечно, ничего хорошего из
этого не вышло, хотя потешный он, это уж точно, все так говорили: не хуже
карликов герцога Филиппа. Может, герцог Филипп и возьмет его к себе шутом,
если только парень очухается после порки. Ему досталось куда хуже обычного,
ведь надеялись, что он в чем-нибудь да признается...
Юлиусу было искренне жаль Клааса. По счастью, тот принимал подобные
вещи философски; к тому же, сознаваться ему было не в чем.
Затем до них дошли новости, что после порки его, наконец, вернули,
обратно, в тюрьму. Разумеется, попал он в знаменитую Темницу. Юлиус с
философским смирением заплатил за теплую воду и одежду, а также подписал
долговое обязательство бейлифу, флегматично заверенное городским нотариусом,
дабы обеспечить Клаасу право на верхний этаж, где хозяева могли оплатить ему
постель и еду.
Когда этого недоумка привели, оказалось, что он в кандалах, и Юлиусу