"Софрон Петрович Данилов. Огонь (1979)" - читать интересную книгу автора

почувствовал, как на танк обрушился расплющивающий удар, но уже через
короткий миг понял, что танк всё ещё жив, снаряд лишь скользнул по броне, и
неожиданно совсем близко увидел пушку, вражеских солдат и услышал голос
командира танка:
- Дави их, Семён! Дави!..
Закусив губу, Нартахов вёл танк на предельной скорости, ощущая, как из
дымного чрева машины тянутся к нему, лижут комбинезон языки пламени.
- Семён, к лесу гони, - рвался в шлемофоне голос Ерёмина. - Уйдё-ём,
уйдё-ём!
Дорога теперь была свободна, но маячивший впереди лес приближался
слишком медленно. Нартахов судорожно кашлял, стараясь прочистить забитые
дымом лёгкие, но дым наполнял нутро танка всё сильнее; всё мучительнее жгло
тело, и боль рвала уже со всех сторон. И плохо уже видели глаза,
спасительный лес казался размытым и по-прежнему далёким, а обочь дороги всё
ещё мелькали дома, плетни, сараи.
- Держись, Семён! Ещё немного...
"Почему молчит Олесь?" Нартахов хотел спросить об этом Ерёмина, но из
перехваченного болью горла вырвались только хрипы. "Вот, оказывается, как
сгорают живьём", - как о ком-то постороннем подумал Нартахов.
Мчавшаяся на пределе своих возможностей машина подпрыгнула на крутом
взгорке, тяжело ударилась о землю, ревущий двигатель вдруг замолк, и в
наступившей тишине был слышен лишь затухающий лязг гусениц. Танк замер. И
тотчас раздался крик Ерёмина:
- Сеня, Семён... К люку!
Прожигаемый насквозь, Нартахов рванулся наверх, но вдруг почувствовал,
что руки и ноги стали будто чужими, не слушаются его, и он со стоном рухнул
на сиденье.
Нартахов ощутил, как чьи-то руки толкают его наверх, к свежему и
чистому воздуху, и, вдохнув этот воздух, он нашёл в себе силы вывалиться из
люка. Семён соскользнул по броне танка и, упав на землю, покатился по
траве, стараясь сбить пламя. На мгновение он увидел над люком чёрную,
почему-то без шлема голову Ерёмина, и в этот момент в утробе танка глухо и
страшно рвануло...
- Ни-и-ку-ус!
Нартахов проснулся от собственного крика. Он долго лежал, не открывая
глаз, медленно и с трудом осознавая себя, и вначале ощущал лишь вязкую
тяжесть, наполнившую тело, потом понял, что лежит на кровати с прогнувшейся
сеткой, и удивился этому: а куда же девался дощатый настил с кровати,
который он установил уже несколько лет назад? Он прислушался, стараясь
уловить присутствие жены, и вскоре понял, что в комнате, кроме него,
находятся ещё несколько человек! Нартахов уловил их сонное дыхание. И тут
же вспомнил, где он находится.
Семён Максимович устало и расслабленно вздохнул. Сон измотал его.
Сорок лет прошло, как Семён Нартахов пережил этот сон наяву, и с тех пор
время от времени он обрушивается на бывшего танкиста, заставляет его вновь
и вновь пройти через боль, муку, невозвратную потерю фронтовых друзей. И
немало странности в том, что сон повторяется одинаковым до мельчайших
подробностей, без малейших изменений. И его даже трудно назвать сном.
Память запечатлела тот давний и страшный случай, упрятала его в своих
дальних и тайных глубинах и вот нежданно воскрешает его перед мысленным