"Владимир Данихнов. Братья наши меньшие" - читать интересную книгу автора

- Про Освенцимы доморощенные.
- Эта гадость проросла позавчера, пока я спал! - воскликнул политик. -
Вечером ее еще не было, а утром - вот, полюбуйтесь! Я два дня не принимал
душ, притворялся больным, боялся, что заметят. Но нельзя же так вечно! Я всю
жизнь работал, пробивался наверх, надеялся, что труд сделает меня
свободным... А тут... послушай... ты ведь знаешь... должен знать, по крайней
мере. Как убрать эту гадость?
- Никак, - честно ответил я.
- Но... может, операция?
- Думаю, во время операции ты умрешь. Впрочем... говоришь, таких, как
вы, собираются сгонять в лагеря? Наверняка медики там будут
экспериментировать, будут резать и сшивать. Вдруг что-то получится? Можешь
проверить. Удачи.
- Я не хочу, - тихо сказал мэр и почесал темечко. - Слушай... ты помоги
мне... У меня на воле много друзей, денег полно. Заначка есть - на всю жизнь
хватит и мне, и тебе. А хочешь, рванем вместе на Мальорку или на Кипр; или,
может, в Болгарию? София, ты был там? У меня в Софии родственники. У меня
папа встретил маму в Золотых Песках... Я ведь знаю - ты можешь отсюда
бежать; сейчас люди говорят о мистификации и о том, что бойню в парке
Маяковского инсценировали спецслужбы. Но я помню. Помню тот день: я был
возле Ледяной Башни и многое видел, и тебя видел тоже. Помоги мне, а?
Я молчал. Радиотелевизор молчал тоже; оставалось только думать и
вспоминать, а тягучий голос политика мешал, напоминая назойливую муху в
жаркий и липкий июльский вечер.
- Эта черная гадость бесит меня, - говорил мэр. - Мне кажется, она
пульсирует. Иногда я просыпаюсь среди ночи, а в ней что-то бьется, что-то
живое; эта штука ищет путь наружу, хочет разодрать мою грудь и выползти...
- Да ты ужастиков насмотрелся!
- Язвишь? - Политик нахмурился.
- Не кипятись. Еще что-нибудь необычное заметил?
- Да, - ответил политик, и его голос эхом прокатился по пустому
коридору. - Если чуть напрячься, я вижу твои внутренние органы. Сердце,
печень, желудок. Они... оранжевыми пятнами выделяются в тебе; я вижу, когда
твое сердце бьется быстрее. Я вижу твой мозг, весь в белой паутине...
Слышишь, я не хочу это видеть! Избавь меня!
- Как же я тебя избавлю? - Я прилег на бок и с насмешкой поглядел на
него. - У меня опухоли нет.
Он растерялся:
- Но я думал...
- А ты меньше думай, дружище. Думать вредно. Вот, например, стоишь ты
посреди улицы, а тебе навстречу несется КамАЗ. И ты думаешь: "Вот ведь,
собака, несется, понимаешь, навстречу. Убегать или нет? С одной стороны, не
трамвай, объедет, а с другой - вдруг за рулем сидит пьяный водитель; или,
может, он уснул? Вот и..." - тут тебя размазывает кровавой лепешкой по
горячему гудрону, и ты перестаешь думать.
Мэр глядел на меня, вылупив глаза, и все время открывал рот, словно
хотел что-то возразить, но не решался.
- Поднеси зеркало к решетке, - попросил я.
- Чего?
- Сними со стены зеркало и поднеси к решетке. Я хочу посмотреть на свое