"Юлий Даниэль(Николай Аржак). Искупление (рассказ)" - читать интересную книгу автора

несчастные. Там такие строчки есть:

А ты, француз, ты ни при чём,
Не лезь и наших душ не трогай,
Мы двое - жертва с палачом
И мы идем своей дорогой.

Нет, мы с вами там жить не смогли бы. И не потому, что не сумели бы на
жизнь заработать, нет! У меня профессий двадцать есть, у вас одна - но
интернациональная. Нет, дело не в том. А вот смог бы я в одиннадцать
вечера вломиться в дом к не очень близкому человеку и начать выкладывать
ему то, что я вам выложил? Нет! Задушевность, Витя, это такая валюта, на
которую заграницей ни фига не купишь. А мы в России сидим по уши в дерьме
и такие задушевные разговоры ведем! Прячемся, как страусы, в
многозначительность... Кстати, о страусах: вот вы, Витя, художник. На кого
похожи страусы?
- Не знаю, - пробормотал я.
- На балерин. У этих дурацких птиц позиция классического балета. И хвосты,
как балетные пачки... О чем мы говорили? А, ругали Россию! А мы её всегда
ругали, всю дорогу, со времен Владимира Красное Солнышко. Газетчики пишут,
что кто, мол, ведет подобные разговорчики, тот кусает руку, которая его
кормит. Идиоты! Рука-то - моя! Я хочу побриться, - неожиданно заявил он.
Я включил бритву.
- Бритье - это ежедневный обряд отречения от варварства. Петр это понимал,
жердь голландская. Он этим бояр крепче, чем стрелецкой казнью, связал...
Я уже не слушал его. Тоска по Ирине погнала меня к телефону. Я набрал
номер.
- Её нет дома, - ответила мать. - Нет, не знаю... Хорошо, передам... До
свидания.
Ирка, где же ты? Ты где-то в одном городе со мной, в одной стране, на
одной планете. Почему ты не отзываешься? Не надо, не ходи к знакомым, не
ломай копья из-за меня. Приходи сюда, мы выставим этого милого, этого
смешного толстяка и останемся одни. Ирка, приходи!


10.


Она пришла. Она пришла через два дня, через два долгих дня, наполненных
рвущими душу телефонными звонками и письмами. Я шел сквозь строй. Люди, с
которыми я раньше разговаривал, пил, ходил в кино, дружил и ссорился, -
эти люди стояли теперь с палками наготове. О, это были разные палки:
молчание, вежливое презрение, осторожный интерес, безразличие. Я блуждал,
я тонул в плотном тумане того знания, которое, как им казалось, было у них.
Я застал её у себя дома.
- Меня твои соседи впустили, - сказала она.
- Ирина? Ты... с чем ты пришла?
- Витя, я пришла сказать... Я не верю тому, что о тебе говорят.
- Иринка!
- Погоди. Я не верю, но я больше не могу. Эти три дня я разговаривала, я