"Юлий Даниэль(Николай Аржак). Искупление (рассказ)" - читать интересную книгу автора

"Вы не смеете жениться". Я встал. "Вы не смеете спать с порядочными
женщинами". Врешь! Я смею. Я сам порядочен. Я умен и талантлив. Ищи
других, ищи настоящих нелюдей. Ищи пристально, не клюй на слишком яркую
приманку. Ищи! Они живут среди нас, настоящие стукачи, - ездят в трамваях
и метро, посещают филармонию и читают Солженицына, выходят на пенсию и
разводят цветы, заседают в товарищеских судах, пишут научные работы! С
ними своди свои счеты...
"Своди свои счеты", - повторил голос Чернова. - "Если ты такой честный, то
это и твои счеты. Ты уходишь от ответственности, ты хочешь, чтоб другие
отскабливали грязь, а ты будешь щеголять в чистой совести, как в чистых
ботинках. Взамен мелкой монеты ты кинешь чистильщику: "Я с вами совершенно
согласен!" И будешь гордиться своей гражданской смелостью. Дело делать
надо!" Дело делать? А что сделал ты, Феликс Чернов? За что ты сидел в
тюрьме? Ты и девяносто девять процентов всей "пятьдесят восьмой"? Вы же
сидели ни за что. Вы тоже ничего не делали. Ни плохого, ни хорошего -
ничего; мне до слез, до крови жалко вас, но передо мною вам гордиться
нечем - вы тоже бездействовали. Я виноват только в том, что ничего не
сделал - если это можно считать виной. Если это считать виной... Если
считать виной...


* * *


Я так и не сказал ничего Ирине. Мне не хотелось зряшными разговорами
портить наши первые часы, первые дни.
Прошла неделя. С работы я ехал прямо к ней, а иногда она встречала меня у
дверей наших мастерских, и мы шатались по Москве, бродили по набережным,
глазея на неоновых пингвинов, рекламирующих мороженое. Мы очень заботились
друг о друге: я объяснял ей, что Пиросманишвили гениален, а она то же
самое говорила о Шостаковиче. Всё было чудесно.
Я сидел на работе и, насвистывая, затачивал карандаши, когда меня позвали
к телефону. Это звонила Ирина. Она сказала мне, что мать вернулась домой и
поэтому я не смогу придти к ней сегодня.
- Ну, так приходи ко мне.
- Витенька, сегодня мне надо побыть с нею. Первый день.
- Какого лешего! - завопил я. - Жена ты мне или не жена?!
- Милый, не скандаль. Во-первых, еще не жена... Что? Не рычи - жена, жена.
А во-вторых, я в самом деле совсем запустила хозяйство. Надо прибрать,
постирать кое-что... Завтра увидимся. Ну, целую тебя.
Я повесил трубку. Рядом стоял и ухмылялся сослуживец:
- Ты, значит, женился? А свадьба где? Зажал?
Я хлопнул его по плечу:
- Не горюй, не грусти! Будет вам и белка, будет и свисток.
Но когда я кончил работу, я вдруг задумался: куда деваться? За эту неделю
я привык быть с Ириной ежедневно, и сейчас мне было как-то не по себе. Я
пошел к Мишке Лурье.
Мишка жил недалеко от меня, на Трубной площади. Дверь в квартиру отворила
соседка. Я постучал в мишкину комнату и, не дождавшись ответа, вошел.
Мишка, его жена и Нина Ряженцева сидели за столом. Еще за дверью я