"Жан Даниэлу. Богословие иудеохристианства " - читать интересную книгу автора

увидим у Иринея); это также и не категории эллинистической метафизики,
которые использует Ориген, а за ним и все греческое богословие.
Иудео-христианство воспользуется концепциями позднеиудейской апокалиптики.
Такое построение может быть названо "мифическим" или "гностическим". Но
необходимо уточнить эти понятия. "Миф", в данном случае, обозначает
определенную систему представлений, а не мифологическое видение мира[i].
Следовательно, "миф" не искажает подлинного смысла Откровения, это лишь
способ его выражения. Этот способ столь же значим, как и способ
метафизический или экзистенциальный. Бультман ошибается, утверждая, что миф
пытаясь более точно выразить идею Писания, искажает ее. Он всего лишь
перевел ее из одной системы выражения в другую. Ибо какой-нибудь способ
выражения будет необходим в любом случае. Как правило, это система образов
той среды, или цивилизации, вкоторую попадает Писание. Итак,
иудео-христианство представляет собой один из способов выражения
христианской идеи.
Можно назвать его мироощущение "гностическим". Но смысл этого понятия
также необходимо уточнить. Здесь имеется в виду не гнозис в широком значении
высшего познания, не в узком значении дуализма Валентина, но в некотором
среднем значении, когда между I и II в. по Р.Х. гнозис образует особую форму
религиозного познания. Эта форма мышления иудейского происхождения, с
элементами, заимствованными в Иране и Греции. Она представляет собой
единство основных положений, общих для иудейской апокалиптики,
иудео-христианского богословия, египетского гностицизма и греческого
герметизма. Но каждое направление (каждая общность) интерпретирует эти
представления, эту "базовую" форму мышления по-своему, исходя из собственных
традиций. Так, например, по справедливому замечанию Карла Шмидта, упоминание
в одном из текстов о семи небесах и огдоадесвидетельствует не о влиянии на
него гностицизма Валентина, а о том, что и текст, и гностицизм принадлежат к
одной культурной среде, для которой свойственно такое общее представление.
Подобные образы используются в христологии уже у св. Иоанна и св.
Павла. В "Посланиях из уз" гностические представления встречаются очень
часто, особенно, представления о сошествии Христа (Eф., 4, 9), о борьбе
Христа на кресте с началами и властями тьмы (Кол., 2, 15), о прославлении
Христа превыше небес (Eф., I, 21; 4, 10; Фил., 2, 10). H. Schlier указал на
родство картин мира в посланиях св. Павла и посланиях Игнатия, во "Втором
послании" Климента, и в "Пастыре Ермы"[ii]. Он отмечает, что таких
представлений нет ни в чисто греческих, ни в чисто иудейских текстах. Он
называет это представление восточно-эллинистическим. Мы здесь не говорим о
посланиях Павла, но интересно отметить, что наши иудео-христианские
богословы принадлежат к тому же направлению мысли, что и "Посланиях из уз".
Тайное Сошествие
Первый характерный признак иудео-христианского богословия - идея о том,
что сошествие Сына было сокрыто от ангелов. Первоначальная форма этой
концепции сохранилась в Физиологе, последняя переработка которого относится
к концу IV в., но который содержит элементы, заимствованные из древней
иудейской и иудео-христианской литературы[iii]. Питерсон показал его
зависимость от Жития Адама и Евы и Деяний Павла. Таким образом, список
представляет все ту же иудео-христианскую вариацию учения о тайном характере
Воплощения, которую мы находим в Вознесении Исайи, хотя в данном случае,
вероятно, перед нами даже более архаичная ее форма.