"Максим Далин. Мышиная дыра ("Записки Проныры" #2)" - читать интересную книгу автора

сумею ли оценить мышиную поэзию по достоинству, если мой гость надумает
читать мне свои произведения.
Я понюхал его в нос так светски, как смог.
- Я рад, - говорю. - Мне лестно. Зайди в гнездо. Поговорим.
Поэт взволнованно подпрыгнул и почесал щеку. Очень хорошо дал понять,
что ему страшновато. Я даже подумал, что он откажется, но настоящие таланты
отважны - он вприскочку подбежал к люку и остановился. Пискнул:
- Я пойду. Мне интересно.
По наклонному коридору нашему гостю было тяжело подняться, потому что у
него... чуть не сказал "лапки"... ноги скользили. Я его поднял поперек
живота и донес до каюты; мучался собственной бестактностью, но Поэт оказался
существом демократичным. Он даже взъерошил мои волосы - в этом мне
показалось что-то от высших приматов, явно дружеский жест, во всяком случае
доверительный.
Дверь в каюту открылась, а за дверью Эдит ела ванильные коржики.
Я сразу поставил Поэта на пол и сказал:
- У меня есть еда. Ты голоден?
Вопрос был ритуальный, и ответ был ритуальный - утвердительный писк.
Поэт выглядел голоднее Мыша - богема и в лучших-то мирах досыта не ест. Я
забрал у Эдит тарелку с коржиками и придвинул ему. Поэт по правилам здешнего
хорошего тона повернулся к нам спиной и принялся их грызть. А у Эдит
сделалось такое выражение лица, будто я из собственного извращенного
удовольствия заставляю ее жевать ношеные носки. Она воздела руки и возопила:
- Марсэлл, ты же собирался что-то чинить! А сам опять с кры...
Но я ее перебил и поймал ее "крысу" на подлете.
- Эдит, - говорю, очень серьезно, - ты ставишь меня в неловкое
положение. Этот господин, который оказал нам честь и нанес визит -
представитель здешней богемы, гуманитарий, как и ты. Он пришел
побеседовать - а ты затеваешь ссору. Нехорошо.
У Эдит лицо вытянулось и глаза округлились. Она еле выговорила:
- Богема?!
- Не веди себя вульгарно, дорогая, - говорю. - Лучше налей нашему гостю
кофе. И сахара положи ложек пять. У них очень непросто с продовольствием,
как ты помнишь.
И это сработало. Все-таки этикет у так называемых "цивилизованных
людей" накрепко в мозги впечатан и на ключевые слова они реагируют, как
компьютер - на ввод правильной команды. Поэтому Эдит налила кофе, и положила
сахару, и размешала, и поставила перед Поэтом чашку на блюдце. Даже
запахнула пеньюарчик и принялась тщательно поправлять прическу, даже свою
сумочку с тушью-помадой достала - потому что Поэт ей теперь был не "крыса",
а "коллега".
С "цивилизованными" всегда так. Им кодовое слово важнее, чем живое
существо. Но тут ничего не поделаешь и по-человечески не объяснишься -
просто нажимай на нужные рычаги и будет результат. Тоскливо, но действенно.
Я отметил, что Эдит меня слушает, и говорю:
- Скажи, Эдит... видишь ли, раньше у меня как-то не было подходящего
момента спросить, какая у тебя, собственно, профессия, а теперь очень хорошо
бы это узнать.
Она задрала подбородок и сообщает:
- Я - искусствовед.