"Максим Далин. Зеленая кровь" - читать интересную книгу автора

И встретил ее толчком плеча, усиленным всей массой тела.
Рыжая щелкнула клыками в воздухе и взвизгнула от боли и неожиданности.
И Рамон резко подался вперед и еще раз изо всех сил толкнул ее грудью.
Рыжая завалилась на бок. Хари вопили и выли.
Рамон перекинулся в рывке, прижал Рыжую к скобленому дереву пола в
пятнах крови - руками - и навалился на нее всем телом.
- Успокойся, а ну успокойся! - рявкнул он ей в самое ухо. - Приди в
себя, дуреха!
По телу Рыжей прошла дрожь.
Рамон зарылся лицом в шкуру, воняющую старой болью:
- Ну перестань. Приди в себя. Слышишь?
Рыжая принюхалась. Потянулась носом к шее Рамона, потом прикоснулась к
виску. Ее губы все еще подрагивали, но Рамон понял, что она уже не может не
нюхать.
Потом она всхлипнула. Старшая Ипостась Рыжей проступила сквозь Младшую
постепенно и с мучительной болью - Рыжая завизжала, перекидываясь.
Рамон, еще прижимая к полу ее руки, провел носом по ее щеке.
Что-то тяжелое стукнуло его в спину между лопаток, но значения это уже
не имело. Рыжая оскалилась перед самым носом Рамона, хрипло прорычала сквозь
клыки:
- Ну, добивай, чего ждешь! Сбил с ног - добивай!
- Кодекс, - сказал Рамон. Кровь все текла, и его тошнило. Он не слышал
воплей сверху. - Ты помнишь Кодекс?
- Нет здесь Кодекса, нет! - огрызнулась Рыжая. Ее осунувшееся лицо
казалось серым в мертвом свете, а глаза отсвечивали зеленым. Она все еще
напрягала мускулы, но уже устала. - Только смерть!
Рамон прижал нос к ее виску и разнюхал ускользающий нежный щенячий
запах, еле заметный под слоем боли и грязи. Тело Рыжей, натянутое, как
струна, расслабилось.
- Ты хорошо пахнешь, - сказал Рамон ласково. - Кодекс есть везде, где
есть мы. Мы не мертвые... и не люди.
Он уже успокоился, как успокаивался всегда, чувствуя собственную
правоту. Разжал кулаки и встал на колени, еще успел увидеть, как Рыжая тоже
начала подниматься с пола - и тут выше лопатки впилось горячее острие и
стала темнота...

Лось.

Локкер отправился в путь затемно.
Ирис провожала его. Они молчали, но Локкер душой чувствовал тепло ее
грусти. Она понимала, все понимала. По-другому никогда не бывает - любящие
прощаются и расходятся, чтобы долго не встречаться, любящие прощаются и
расходятся... порой - навсегда. Ирис была готова каждый год провожать
возлюбленного, а потом думать о нем в долгих скитаниях и надеяться на новую
встречу.
Она была не готова лишь к тому, что возлюбленный покинет ее сейчас,
осенью, в пору счастья, всего через месяц после заключения союза любви и
крови. Это ее печалило.
Это и его печалило. Локкер оборачивался, видел прекрасную горбоносую
голову ее Младшей Ипостаси, ее встревоженные уши и ее глаза, повлажневшие от