"Сальвадор Дали. Дневник гения" - читать интересную книгу автора

пароксизма, сообщало моим ощущениям привкус некой добровольной тюрьмы в
собственном доме. Я уже готов предаться завтра, ровно в половине
четвертого, грезам о бале.

Однако этого не случилось. Не было воспоминаний о бале. Я уже начал думать,
что это затрудненность, связанная с воспоминаниями, которые (только при
мысли о них) уже принесли мне столько наслаждения, есть нечто типично
далиниевское, парадоксальное и уникальное. Поскольку у меня появилось
ощущение легкой боли в печени, которую я приписываю мучениям, вызванным
инцидентом с адвокатом, я стал рассматривать себя и в конце концов
обнаружил, что у меня обложен язык. Это не случалось уже несколько лет и
очень удивило меня. В конце концов я принял полтаблетки слабительного. Это
очень мягкое слабительное, и, видимо, реакция наступит завтра. Тем не менее
смутное ощущение, что я не в "форме" для столь милых моему сердцу
воспоминаний можно было бы объяснить обложенным языком. Расстроенный
желудок несовместим с высшей эйфорией, которая должна физиологически
предшествовать интенсивному экстатическому акту творческого воображения.

Перед сном Гала зашла и поцеловала меня. Это был лучший поцелуй в моей
жизни.

Ноябрь

Порт Льигат, 1 ноября

Когда умирает кто-то весьма или не слишком важный, у меня возникает чувство
сильное и страшное и вместе с тем утешительное, что этот некто становится
стопроцентно далиниевским персонажем.

Сальвадор Дали

Этот день был уготован для мыслей о смерти и о себе. Для размышлений о
смерти Федерико Гарсия Лорки, которого застрелили в Гранаде, о самоубийстве
Рене Кревеля в Париже, о Жане-Мишеле Франке в Нью-Йорке. О смерти
сюрреализма. О князе Мдивани, гильотинированным собственным "роллс-ройсом".
О кончине княгини Мдивани и Зигмунда Фрейда, эмигрировавшего в Англию. О
двойном самоубийстве Стефана Цвейга и его жены. О смерти принцессы
Фосиньи-Люсинь. О смертях Христиана Берара и Луи Жувэ. Об уходе Гертруды
Стайн и Хосе-Мария Серта. О смерти Миссии Серт и леди Мендель. Робера
Десноса и Антонины Арто. О кончине экзистенциализма. О смерти моего отца.
Смерти Поля Элюара.

Я точно знаю, что мне свойственны качества аналитика и психолога более
значительные, чем у Марселя Пруста. Не только потому, что ему незнакомы
многие методы психоанализа, которыми я пользуюсь, но главным образом из-за
склада моего типично параноидного ума, моей предрасположенности к такого
рода занятиям, тогда как характер ума Пруста - невротико-депрессивный и
оттого менее пригодный для подобных исследований. Это легко понять по
тоскливому и растерянному виду его усов, похожих на усы Ницше, у которого
они, правда, были еще тоскливее; усы Пруста диаметрально противоположны