"Сальвадор Дали. Дневник гения" - читать интересную книгу автора

прострации, и мой рот застыл в гримасе как бы навечно. Но, к счастью, из
состояния неодолимой апатии меня вывела радость обнаружения моего струпа. В
панике я начал искать его на тарелке, где среди бесчисленных крошек от
съеденного хлеба темнело коричневое пятно. Я подумал, что струп вновь мой,
сжал его двумя пальцами2, чтобы поиграть с ним еще немного. Но ужасная
мысль пришла мне в голову: я уже не был уверен, что это был мой струп. Мне
надо было поразмыслить. Это была загадка, ибо я вообразил, что произвел его
сам, но поскольку размер, вид и отсутствие запаха были те же, какое это
имеет значение, настоящий это струп или нет? Это сравнение взбесило меня,
ибо я подумал, что божественный Христос, которого я писал во время своего
истязания мухами, никогда не существовал.

Яростные гримасы вместе с моей волей к власти углубили кровоточащую трещину
в углу рта. Алая овальная капля стекла на подбородок.

Да! Совершенно в испанском духе то, что я всегда мечу свои безумные игры
кровью - способом, столь милым сердцу Ницше!

3 июля

Как обычно через четверть часа после завтрака, я заложил за ухо цветок
жасмина и пошел в туалет. Едва я уселся, кишечник начал работать, что
происходило почти без запаха. Настолько, что душистая туалетная бумага и
аромат жасмина преобладали. Это событие могло быть предварено блаженными и
чрезвычайно приятными снами минувшей ночи, предвещавшими мне однородный,
лишенный запаха стул. Сегодняшний стул был совершенным, ибо все
соответствовало необходимым условиям. Я отношу это полностью за счет моего
почти абсолютного аскетизма и с отвращением и почти ужасом вспоминаю о моем
стуле во времена мадридских дебошей с Лоркой и Бюнюэлем, когда мне был
двадцать один год. Это было неописуемо, ядовитый позор, 8лихорадочный,
спастический, брызжущий, конвульсивный, инфернальный, диферамбический,
экзистенциальный, мучительный и кровавый; в сравнении с ним сегодняшняя
ровность и душистость весь день заставляли меня думать о меде заботливой,
суетящейся пчелы.

У меня была тетушка, которая приходила в ужас от всего вульгарного. Сама
мысль о том, что она может испортить воздух, наполняла ее глаза слезами.
Она готова была поклясться, что никогда в жизни не имела стула. Сейчас мне
ее подвиг кажется не таким впечатляющим. На самом деле в периоды аскетизма
и интенсивной духовной жизни я замечал, что оправляюсь совсем немного.
Утверждение, часто встречающееся в старых текстах, о том, что у святых
отшельников вообще не было экскрементов, кажется мне близким к истине,
особенно если вспомнить мысль Филиппа Аврелия Теофаста Бомбастуса фон
Гугенхайма *(Парацельс (1493-1541)) , который говорил, что рот - это не
рот, но желудок, и он становится им после длительного разжевывания без
последующего проглатывания пищи; если выплюнуть ее, она все еще остается
питающая. Отшельники жевали и выплевывали насекомых. Наивный религиозный
вымысел, что они жили на небесах, которые дарили им свою эйфорию.

Необходимость проглатывать - я писал об этом в своих исследованиях о