"Владимир Даль. Павел Алексеевич Игривый " - читать интересную книгу автора

дельные наставления начальницы, которая припоминала ей вслед, как себя
держать, как приседать и кланяться и как приветствовать отца и мать. Она
бросилась на шею матери, потом отцу, там опять матери, рыдала и смеялась.
Анна Алексеевна плакала также навзрыд, и зрелище это вышло бы в самом деле
невыносимо умилительным, если б Иван Павлович не позаботился придать ему
несколько более успокоительный оттенок. Старик встретил дочь громким и
глупым смехом, врал и молол без умолку, обращая кстати и некстати внимание
присутствовавших на умные речи свои. Девицы, вышедшие скромною вереницей в
приемную проводить подругу свою и разделить с нею радость, стояли все в
слезах И готовились заранее еще к обильнейшему плачу, - но они были До того
озадачены поведением этого папеньки, что стояли в совершенном недоумении,
как бесчувственные куколки. Сама даже начальница была поставлена в
затруднительное положение и с свойственною ей находчивостью тотчас же
приискала повод, чтоб пожурить вполголоса покорных овечек своих и тем
отвлечь их внимание от странных замашек Гонобобеля. Но его нельзя было
надоумить этим или сбить с кочу: как вежливый, светский человек, он,
напротив, считал долгом своим придать более веселый вид этому свиданию и
прощанию и занять девиц, а потому и обратился тотчас же к ним, засыпал их
вовсе непонятными для них остротами и, забывшись несколько раз, протягивал
руку, чтоб по привычке своей придержать своего собеседника за пуговицу. Он
наступал на бедненьких, испуганных девиц вплоть и кричал почти в уши, то
одной, то другой: "Слышите, что я говорю: я говорю, ха-ха-ха - я говорю:
дочка переросла матушку - а? Каков ребенок? Я говорю, ха-ха-ха! Слышите, что
я говорю? Я говорю: невеста хоть куда - отбою не будет от женихов, -
слышите? Ха-ха-ха! А ну, поди-ка сюда, - продолжал он, - поди да покажи-ка
нам левое ушко свое, моя ли ты дочь, - ведь она у меня меченая, ха-ха-ха, -
слышите, что я говорю? Она меченая у меня - ты ли это, не подменили ль тебя?
Нет, моя дочка, моя; вот и меточка - видите, смотрите! Ушко поротое...
ха-ха-ха!"
Кто взглянул бы в это время на розовое ушко Любаши, которое она,
улыбаясь, подставила, а папенька ее держал между пальцев, тот мог бы увидеть
на нем небольшой рубчик длиною с ноготок. Это, без всяких шуток, была метка,
которою отец пометил дарованных ему богом детей, дочь и сына, чтоб они не
затерялись или чтоб их не подменили. Благоразумие или предусмотрительность,
достойные Ивана Павловича Гонобобеля.
Перерасти матушку, как заметил Иван Павлович, Любаше было, впрочем, не
мудрено, потому что Анна Алексеевна едва доставала носом до средних петлиц
на фраке своего мужа. Любаша была среднего роста, гибка и такого приятного
очерка в стане, что казалось, было бы легко обнять ее двумя пяденями,
приподнять и поставить перед собою на стол. Головка ее была живописна кругом
и со всех сторон; светло-русые волосы с пепельным отливом, слегка извиваясь
волной по обе стороны пробора, оттеняли немножко азиатское по складу личико,
нежное, хотя немножко смугловатое, но с удивительною живостью и яркостью
румянца. Большие голубые глаза, довольно резко обозначенные брови, прямой
лоб, носик, который спереди казался несколько плосковатым, но сбоку
представлял легкий погиб, резко обозначенные ярко-пунцовые губки, ямки на
щеках, истинно калмыцкие, поднизанные на подбор зубки и изумительно
прелестный погиб бархатной шеи - все это оживлялось еще необычайною жизнью
во взоре и во всех движениях, несколько поспешных, но плавных и нежных,
доказывающих, однако же, опытному наблюдателю, что здесь женственность была