"Владимир Даль. Грех " - читать интересную книгу автора

осталось: вот, семи рублей не хватает".
Поплакался я на обиду да пошел к другому подрядчику: авось-де не
посчастливится ль получше. Так старый подрядчик не отпускает, не отдает
паспорта; принужден занять у нового деньги да расплатиться: вот и заработал.
А тут еще опять-таки за прописку, да то, да ce, так я опять в долгу, как в
репью. Ну, авось, бог милостив, отработаем, что-нибудь заслужим;
благословись, пошел опять снова. Проходит месяц, другой, третий, что-то
подрядчик наш больно плох делается, все отнекивается; как придет дело к
расчету, все, говорит, после, а выдает, кому уж больно нужно, по гривнам да
по копейкам. Мы потолковали промеж собой - как быть? Уйдешь, все пропадет,
что заработано; кажись, он человек добрый, и люди хвалят - останемся да
поработаем, авось не обидит. Пришел срок, надо распускать рабочих, а
подрядчика нашего нет, пропал. Снял он, вишь, работы с торгов, по планам,
рассчитав по свае и по кирпичику, а тут вышло не то: как пришлось к делу, ан
планы те и не годятся; тут прибавить, там убавить, тут на сводах сделать,
там под бут сваи забить, - а всего этого по ряду и не было; он туда, сюда,
хотел было откинуться * - так не пускают; деньги-то усадил, пошел просьбы
писать да смазывать - и сел; вот он, сердечный, утопился ли, как сказывали,
бежал ли куда, только что пропал, а мы с одними руками да с брюхом остались.
Покуда водили нас, да допрашивали, да выдали паспорты, так последние крохи и
проели, и животики подобрались; срок паспортам вышел, гонят, ступай домой -
вот я и пришел. Батюшка Иван Тимофеевич, что хочешь, то надо мною и делай.
______________
* Откинуться - отречься, отказаться.

Подумав немного, приказчик все-таки счел за нужное побранить Осипа и
постращать его, тем более что и сам он не оспаривал пользы этого, уверяя,
что народ ныне все друг на друга смотрят и что потачки нельзя давать никому.
Но затем Иван Тимофеевич простил Осипа, то есть не наказывал его, а велел
приходить еще раз за паспортом, обещав написать господам и просить их, чтобы
еще потерпели до следующего года. "А коли тогда не внесешь, то уж не
прогневайся, будет плохо: либо с тягла ссажу тебя да в работу пошлю, либо
лоб забреем. Дальше делать с тобой нечего".
Осип провел дома, в семье, несколько недель довольно спокойно, готовясь
опять в путь. "За один-то год, - говорил он, - бог даст, как-нибудь уплачу я
оброк, а уж за два - хоть разопнуться, так не добудешь, об этом и думать
нечего. А что будет со мной, как и на тот год приду, хоть не то, что как
ныне, да с недоимкой? А что ж будет - будет, что богу угодно. Власть его
святая".
Пришло время отправления, и Осип, получив паспорт свой и строгое
повторение добрых советов и наказов, отправился. Всю дорогу раскидывал он на
умах, как ему ухитриться, чтобы отбыть повинность с недоимками и выйти хоть
без поживы, да лишь бы самому быть живу. "Не до барыша, - думал он про
себя, - была бы слава хороша..." А между тем и на умах у него концы с
концами не сходились. Он опять подумал: "Власть господня", - и пошел дальше.
Проработав еще круглый год, не заболев ни разу и не посягая на спасение
погибающих, Осип заработал и на этот раз получил от подрядчика долю свою
сполна; но ее едва только доставало на уплату годичного оброка, потому что
он принужден был услать домой рублей семьдесят, частью на прокорм семьи, а
частью на помощь ей же, по полученной отписке, что лошадка пала и работать