"Владимир Даль. Бедовик " - читать интересную книгу автора

с кем Евсей рядился, покинул его на том же месте, продал, взял слазу и после
того сменилось уже на том же основании пять или шесть человек.


[Image001]


Таким образом Евсей Стахеевич наконец добился до Чудова, за пять только
станций от Петербурга, как вдруг проняла его дрожь, когда прочитал он на
столбе, что осталось всего сто одиннадцать верст. Страшно было подумать
нашему Евсею, что через какие-нибудь полсутки будет он в столице, в этом
вихре, водовороте, в этом исполинском смерче кипучей жизни, где всё и все
ему чужие, все, от первого до последнего. Куда там приютиться, каким путем
начать искать место, куда, к кому обратиться... "Стой, - подумал Евсей, -
надобно пособраться с силами и с духом, приготовиться да сообразиться, дела
этого рода так не вершатся. Я думал ехать в Москву, меня повезли в
Петербург, и я не успел еще опамятоваться". И, покинув повозку свою у
чудовского почтового дома и верного стража, неизменное копье свое при ней,
отправился он пешком куда глаза глядят, пройтись и подумать, Корней Горюнов
выспался, потом встал, умылся, набил трубчонку свою, присел у подъезда,
начал преобширный разговор с ямщиками и рассказал им почти всю службу свою с
начала и до конца. Началось тем, что слуга гостиницы спросил, где ночевали,
а Власов отвечал преспокойно и не оглядываясь: "Под шапкой"; потом
разговорились, зачем и куда едут, и вот Корней Власович уже рассказывает
слушателям своим, что прежние времена не нынешние, что прежде бывало много
дивного, а нынче - что, и прочее, Между тем, однако же, настал вечер,
смерклось, Корней Власов давно уже покончил рассказы свои, а барина его нет.
Стемнело вовсе, и Власов начинает уже крепко беспокоиться: "Это, -
говорит, - дивное дело, о сю пору, хоть бы и потонул, прости господи,
где-нибудь, так бы уже давным-давно на воду всплыл; а его таки все нет да
нет; диковина, да и только!"
Но диковина, как это почти всегда случается, объяснилась очень просто.
Евсей задумался тугою думою, пустившись по дороге направо, в село Грузино *,
шел да шел и все думал да думал. Ему как-то тесно стало на чужбине; он
вспомнил о семействе, к которому было так крепко привязался, стал
припоминать все былое и минувшее, хотел забежать и заглянуть вперед, что
будет, чего ожидать, - наткнулся мысленно опять на всегдашнюю участь свою,
не блестящую, не завидную, и догадался, что он просто бедовик , которому,
видно, на роду написано маяться и перебиваться до последнего дня своей
жизни. Хорошо, если бы нам дозволялось заглядывать таким образом иногда
вперед, в конечные страницы таинственной книги судеб; хорошо, а может быть,
и очень худо, если бы можно иногда предугадывать назначение свое и участь;
но как бы то ни было, а Лиров думал, что заветная тайна перед ним
раскрылась, что ему почти нечего искать, нечего ожидать. Эту грустную думу
донес он наконец до села Грузина, куда дошел без умысла, без намерения; но,
дошедши туда и оглянувшись и услышав, что это село Грузино, Евсею,
согласитесь сами, можно было и подумать и призадуматься. У него в голове
стало тесно, в груди душно. Утомившись до крайности, нашел он наконец на
обратном пути своем мужика, который его подвез до места; и вот почему Лиров
явился в Чудове уже близко полуночи.