"Леонид Дайнеко. Меч князя Вячки " - читать интересную книгу автора

сафьянового сапога он легонько наступил на руку холопки. Кормилица испуганно
вскочила, отвесила Вячке поясной поклон, пропела надтреснутым сухим
голоском:
- Многая лета тебе, князь-батюшка. И снова низко поклонилась.
- Смотри княжну, старая, - нестрого сказал ей Вячка. Он не сомневался в
том, что кормилица, которая когда-то вынянчила и его, скорее умрет, чем
допустит, чтобы Софью хоть на мизинец кто-нибудь обидел. Послушная верная
рабыня. День и ночь молится за князя Христу, не забывая, однако, про Перуна
и Дажьбога.
Вячка стоял посреди опочивальни, глубоко задумавшись. Старая Тодора,
поправляя подушку под головой Софьи, краем глаза поглядывала на него.
Он был высокий, десяти вершков росту, гибкий в поясе, светло-русый, с
короткой курчавой бородкой. Кости он был не широкой, но крепкой, упругой,
созданной для тяжелого меча и походного седла. Одет в просторную зеленую
рубашку из узорчатого шелка. Золотая гривна, знак княжеского рода, блестела
на смуглой шее. <Телом - человек, 'душой - ангел>, - думала о молодом
князе старая рабыня. Она искренне чтила его, даже по-своему любила, но было
в этой любви что-то от той, которой умная покорная собака любит своего
хозяина.
- Не тревожься, князь, - еще раз поклонившись, сказала кормилица. -
Травами и молитвами выгоним хворь из твоей дочки. А ты иди, иди в свою
светлицу белодубовую.
Но тут проснулась, заплакала княжна Софья. Кормилица взяла ее на руки,
прижала к груди, начала тихо напевать песню, которая звучала и звучит в
черных избах смердов над рекой Полотой, над Двиной и Друтью:

Люли-люли, баю-бай, Усни, моя зорька.
Если детка не уснет, Буду плакать горько.
Люли-люли, надо спать, Засыпайте, глазки.
Стану детку я качать, Рассказывать сказки.
Люли-люли, надо спать, - Шепчет ветер волглый,
Будут деточку качать Бабочки и пчелки.

Княжна успокоилась, но вскоре снова заплакала.
- Кормилица, позови знахарку Домну, - приказал Вячка.
Старая Тодора торопливо вышла из опочивальни, положив Софью в колыбель.
Князь наклонился над дочерью, долго и внимательно всматривался в измученное
хворью личико. Темные пушистые ресницы девочки слабо вздрагивали, трепетали.
Как она похожа на свою мать, покойную княгиню Звениславу! Те же глаза,
голубые и гордые, тот же нос с легкой горбинкой, только совсем маленький -
еще не вырос. Звенислава, родив Софью, через три дня умерла от горячки. Всех
знахарей-шептунов из Кукейносского княжества собрал Вячка, из Полоцка
приезжали, даже ученый ромей был из Царьграда. Ничего не помогло, угасла
молодая княгиня, как свечка. Знахарка Домна перед самой смертью давала ей
пить троянку - горячее вино, смешанное с красной глиной, медом и коровьим
маслом. Не помогло. Положили княгиню Звениславу в дубовый гроб-корсту, на
шкуте под черным парусом повезли по Двине в Полоцк, в Бельчицы, там и
похоронили.
Дочь напряженно глядела на отца снизу вверх затуманенными от болезни
глазами.